Людмила Сазыкина: В Кремле нам помогали

Она успешно продолжила их дело и оставила Феодосию с набережной, уникальными производствами, ветками водовода на Коктебель и Судак, детскими садами, светомузыкальным фонтаном, памятниками Десантникам и Пушкину, канализационно-очистными сооружениями, современным портом, магазинами, котельными, голубыми елями из Кремлёвского питомника и орденом Отечественной войны на «кителе». Плодотворное «сазыкинское двадцатилетие» длилось с 1963 по 1983 годы. Первую десятилетку она работала секретарём горкома партии и председателем горисполкома, вторую была первым секретарём горкома, отвечавшим за всё. Из Москвы – с молокозаводом На фотографиях первый секретарь Сазыкина – яркая, статная, уверенная в себе. Рядом с генсеком Брежневым она выглядит руководителем цековского уровня. – Людмила Ивановна, вам часто говорили, что вы – красивая женщина? – Говорили. Но я на это внимания не обращала. Едем как-то в машине с министром судостроительной промышленности СССР Бутомой и директором завода «Море» Колодяжным. Бутома ругается, а потом спохватывается: «Ой, я забыл, что тут у нас женщина». – «Я – не женщина, а первый секретарь», – успокаиваю его. Он кивает: «Правильно, Людмила, правильно». – Какой вопрос с ним решали? – Деньги на набережную просила. Говорю: «Борис Евстафьевич, нужно сто тысяч». Он сдвигает брови: «Людмила, мне корабли надо строить, а тебе…» Ну, в общем, на всякую ерунду. Я настаиваю: «И корабли нужны, и курорт». «Ты права», – соглашается он. – Просили Москву, минуя обком и облисполком? – Первый секретарь обкома Кириченко сам меня туда толкал: «Ты женщина, тебе больше дадут». Я каждый год почти на месяц выезжала выбивать деньги. Думаете, набережная откуда появилась? Это долевое участие всех ведомств и министерств. По сто, по двести тысяч от каждого. – Даже при плановой экономике всё решал «человеческий фактор»? – Он всегда главный. План не рождается сам по себе. Чтобы в нём предусмотрели статью расходов, нужно найти аргументы, проявить настойчивость. Мы понимали, что миллионные суммы закладывают гигантам индустрии, а не маленьким городам. Поэтому искали пути, как «с миру по нитке» привлечь в Феодосию большие вложения. – В этом и заключалась партийная работа? – Николай Карпович Кириченко в первую очередь занимался хозяйственными проблемами. По решению бюро обкома нас с первым секретарём Красноперекопского райкома Георгием Ивановичем Капшуком отправили в Москву за двумя молокозаводами. Я была знакома с министром пищевой промышленности Вольдемаром Петровичем Леиным. Начальник управления Корчагин сказал: деньги дадим, но у вас будут очень большие проблемы в Министерстве промышленного строительства. Они, как правило, пищевые предприятия не берут: слишком много мороки – всё в плитке, отделка. Поехали туда, к начальнику управления, он ни в какую. Прорвались к министру. Я говорю: «Вы представляете, у нас курортники, а за молоком и хлебом очереди. Что нам делать?» Он стоит на своём: «Мне легче поставить пролёты промышленного предприятия, чем возиться с пищевым». Только через ЦК КПСС добились. Вот тогда Кириченко сказал: «Партийной работы без хозяйственной не бывает. Два секретаря поехали и выбили строительство двух заводов. Мы должны делать всё, чтобы людям жилось лучше». Отдельно ездила по хлебокомбинату. Сейчас, конечно, душа болит. На молокозаводе были бесценные линии, титановые ёмкости. Это очень дорогой металл, в нём молоко не скисает. Всё с перестройкой «растворилось»… «Что ты выдумала, Сазыкина?» – За днепровской водой для Судака тоже ездили в Москву? – В то время Судак принадлежал нам. Еду в обком и облисполком: «Надо проводить туда воду». Председатель облисполкома Трофим Николаевич Чемодуров взрывается: «Сазыкина, ты плохо спала? Что ты выдумала? Представляешь капиталовложения? Кто их выделит?» А я предварительно проработала вопрос с министерствами, чьи базы отдыха находились в Судаке. Министр авиапрома Иван Степанович Силаев согласился выступить заказчиком при условии, что я согласую всех других дольщиков – Минсредмаш, железную дорогу, Министерство внутренних дел, Московский машиностроительный завод. С его директором, бывшим первым секретарём МГК КПСС Иваном Ивановичем Румянцевым, мы держали тесную связь. С министром внутренних дел Щёлоковым согласовала долевое участие, когда он приезжал в свой ведомственный «Сокол». Капиталовложения требовались очень большие. Нужно было тянуть 50 километров водовода, строить насосную станцию второго подъёма, чтобы закачать воду на гору. Силаев много помогал, и не только с водой. Его идеей было собрать в Крыму всех дольщиков. Мы провели в обкоме совещание и начали строительство водовода. – Это тот Силаев, который в 1990-м стал премьер-министром России? – Да. Очень толковый был человек, отзывчивый. Когда узнал, что я в кровь сбила ноги, мотаясь по министерствам, отругал: «Вы неправильно себя ведёте. Надо было сказать, что нужна машина». Дал машину, и я ездила по министрам. Жили мы, как правило, в постпредстве Украины. В переулочке позади Моссовета есть двухэтажное здание. Первый секретарь ЦК Компартии Украины Шелест там останавливался, в отдельном отсеке для ответственных работников ЦК. Я созванивалась с приёмными министра, заказывала пропуск. Хорошо, что они все меня знали. Феодосия была не рядовым городом. У нас размещались пусть небольшие, но уникальные производства и центры испытаний новейшей военной техники. Один космос чего стоит (Интервью с Людмилой Ивановной о встречах с космонавтами было опубликовано в «Победе» три года назад. Оно есть на нашем сайте. Кстати, Людмила Ивановна – единственная феодосийка, которую «Роскосмос» поздравил с юбилеем: в минувшем году ей исполнилось 85. – Прим. редакции) Напрямую – в Совмин СССР – А министр культуры Фурцева вам помогала? Рассказывают, что она откликалась на просьбы из Феодосии, где в начале 30-х около года возглавляла горком комсомола. – Мы по времени почти не совпали. Я стала первым секретарём в 1973-м, а Фурцевой в октябре 1974-го не стало. В моё время городу помогал зам. председателя Совмина СССР, член ЦК КПСС Вениамин Эммануилович Дымшиц. Он вначале не говорил, что родом из Феодосии. Позже попросил найти могилу отца. Сказал: «Помню, что это на горе, на караимском кладбище». Мы поехали с работниками горкома комсомола и, по-моему, Слава Ерохин нашёл. Там был необработанный замшелый камень с надписью «Дымшиц Эммануил». Попросила мехзавод сделать оградку. Вскопали землю, посадили цветочки. Я позвонила Вениамину Эммануиловичу, что мы всё привели в порядок, а старинный памятник трогать не стали. Он ответил: «Я приеду». Они приехали с женой Линой Борисовной, остановились в санатории Минобороны. Я ему показала город, рассказала, где что делается. Он клятвенно пообещал помогать Феодосии, потому что здесь его корни. ПОЛНУЮ ВЕРСИЮ ИНТЕРВЬЮ ЧИТАЙТЕ В ПЕЧАТНОЙ ВЕРСИИ "ПОБЕДЫ" №56