«Лучше бы мы слушали Вас...»

Редкое, но невероятно волшебное действо — общение с «тонкими» людьми. Словно мотылёк у свечи, склеивание легких, невесомых конструкций, прогулка по хрупкому первому льду, чуть больше (или меньше), и вот прервалась невидимая нить, ощущение связи пропало, всё в себя, и снова долгое полукасание, на уровне чувств и эмоций, нежно, мягко, как танец...

Слава Казаков, феодосийское чудо, на которое специально приезжают летом гости с материка. К нему и к морю, вечному, истинно-прекрасному…. На море — смотреть, Славу — слушать.

— Сколько лет тебе, Слава?

— Дай вспомнить..., вот 49 стукнуло.

— Всегда жил в Фео?

— Всегда. Но были поездки..

— Профессия...

— Нет, личные — поиск идеала: созвонились, поехал, не получилось — вернулся. Друзья меня укоряли: «Ну что ты, Слава!». Сейчас — всё...

Друг

Есть у Славы друг. О нём музыкант может говорить долго. Хранит в памяти историю их знакомства.

— Был какой-то небольшой фестиваль в Клубе порта, пошёл туда из любопытства. Было много различных исполнителей, было и то, чего не хотелось слушать, я заскучал... И тут выходит человек, поёт песню, и меня «накрывает»....

Впечатление от выступления человека в черной шляпе и френче было настолько сильным, что, случайно встретив его на улице, ошеломленный слушатель осмелился подойти и волнуясь передал ему свои ощущения. Потом было несколько мимолетных встреч, пересечений, совместный с общими друзьями пикник в Лисьей бухте, где Слава снова его с упоением слушал..., и приглашение домой. Гость страшно волновался в доме своего нового друга, в котором его потрясло всё: и манера говорить, и видение мира, и его музыка...

— За все эти годы он передал мне столько всего! Я долго испытывал волнение, когда с ним разговаривал. Как-то признался ему в этом, а он: «Да брось, ты чего...»

Музыка

— Музыка? У меня «ноль образования». Помню, в портовом садике у нас была своя группа — незатейливые инструменты: металлофоны, дудочки разные. И мы в них «Во поле берёза стояла...». Я млел от музыкальных инструментов, я когда их видел, меня охватывала эйфория.

В детстве на маленькой мандолине с вручную натянутыми струнами из папиной проволоки, чуть позже на плохонькой первой гитаре, словно «абориген, ничего не зная и не понимая», Слава самостоятельно проникал в чарующий мир музыки.

— Не возникало желания попроситься в музыкальную школу?

— Родители предлагали, но я отказывался...

— ?

— Не верю я в принудительное образование... Не многие сохраняют себя, свою самобытность, приобретая технику. Закидывают они свои баяны на антресоль, закрывают на ключ пианино и больше не подходят. Для них они, как «красная тряпка». Я этого избежал. Но как быть, как правильно, я не знаю... Скорее, нужно быть чутким к ребёнку, стараться увидеть, что он хочет. Это длительный, мучительный процесс, но из ребенка лучше «вытаскивать» то, к чему он тяготеет. Конечно, я некими «шаманскими» методами всё это изучал — наблюдая, пробуя. Да, потрясающей техники не наработал, за что меня многие критикуют, но мне и её хватает. Нельзя заранее взять то, что впоследствии пригодится, всё нарабатывается поэтапно, осознанно. Каждый человек интуитивно чувствует, что ему хочется, ему просто мешать не надо.

Слушателю, как и зрителю, наверняка, не важна техника. Технику заметит и оценит специалист, важна личность (!) исполнителя, то, что он из себя представляет. А факт наличия у него образования мало кому интересен, разве что кадровику при трудоустройстве, и то...

Вспоминаю спектакль в «Русской антрепризе», который я смотрела в Питере несколько лет назад. На сцене в основном «молодняк» и только два «мастодонта», что «тянули» пьесу вдвоём, без особого труда, на технике. Конечно, возможно, и прогон был по 225-му разу, и также, возможно, не было настроения... Зритель хлопал, зритель был вежливо-благодарен, но.... был момент, сцена, когда актеров, занятых в ней, «понесло», им откровенно нравилось то, что они делают. Зал уловил мгновенно, затаил дыхание и «срезонировал». И это чувство, эту атмосферу я запомнила, а вот название пьесы и имена актеров, и уж тем более их регалии, нет.

Вне системы

Перед встречей со Славой я попросила его близкого друга охарактеризовать его в двух словах, прочла в сообщении: «.... музыкален, умудрён, тонко чувствует, играет интуитивно, импровизированно, неповторимо...» и далее «чинит радиоаппаратуру...» Мне всегда казалось, я даже была уверена, что связь музыки с точными науками невозможна. Это порождения разных стихий. Как сказал Слава, музыкальность — это нежелание в неких системах присутствовать, а с техникой нужна собранность, внимание, перепроверка, сбор информации. Но эти два совершенно разных направления помогают ему переключатся, менять состояние, сохранять баланс.

— Я начал паять, чтобы сделать устройства для гитары, их было не достать. Тогда и приобрёл начальные навыки, сделал себе автономную аппаратуру... Процесс интересный, захватывающий, в какой-то момент даже встал вопрос выбора: или играть, или паять дальше. Проработал три года в сервисе, но уволился: общения с людьми мало, «сухо» как-то, — загрустил...

Последние лет десять Слава Казаков — свободный художник, вне привычной системы, без выходных и «свободного времени».

— Как можно так просто взять и «вывалиться» из системы, добровольно остаться без «зарплаты 1-го числа»?

— Поначалу меня трясло: «Я же не знаю, что будет завтра!! Нет денег, нет планов». Нужно было успокоиться. И вот проходит год, два, и ты понимаешь, что как-то продержался.....

— Как живётся уличному музыканту в Фео?

— Многие знакомые мне талантливые люди, способные что-то передать, стали осторожнее, вместо того, чтобы выйти и проявить себя, они «отсиживаются» на дачах. Их пугает попсовый «бум-бум» из многочисленных кафе, часто агрессивная конкуренция. Твои чувства подвергаются таким испытаниям, не каждый способен это выдержать...

— А сам?

— Я уворачиваюсь... Для меня награда — люди, которые меня все же находят, их глаза...

Люди, которые ищут не претендующих на крупные сборы и крики одобрения «индейцев» (так называет Слава талантливых уличных музыкантов), они есть, чаще такие отдыхают в Коктебеле, пребывают в атмосфере беззаботности, жажде впитать этот неповторимый «волошинский дух». Там, в Коктебеле, несмотря на навязчиво-большое присутствие в последние годы грохочущих развлечений, благодаря таким людям самому Славе «теплее» играть.

Сама подготовка к уличному музицированию — это целый ритуал, состоящий из множества действий и тонкостей: складывание техники, шнуров, приготовление и прием еды, придание ногтям правильной формы, передвижение... Как и на чем — тоже важно. От езды летом в автобусе музыкант вынужденно отказался — это приводит в нерабочее состояние. Поэтому приходится брать такси, в котором Славе важна тишина, и он просит водителя выключать радиоприемник.

Уже на месте бывает не складывается: расположился кто-то рядом или слишком громкая музыка в соседнем кафе, а ты так надеялся поиграть сегодня здесь... Что делать? Уезжать или искать другое место? Уходит время, пропадает настрой... Перед игрой Слава старается ни с кем не разговаривать, а это трудно — порою подходят друзья, знакомые, приветствуют, расспрашивают. Это приятно, но очень отвлекает.

Чтобы себя подготовить и «умиротворить», помогает саундтрек любимого фильма, а также правильно подобранный репертуар. Большим соблазном для играющих на улице является исполнение, так сказать, на заказ известных песен легендарных групп. Неприемлемо для настоящего уличного артиста, считает музыкант, «снимать сливки» с репертуара «Кино» (Цой — сакральное для Славы), «НП», «Чайф». Это, если хотите, деградация. Страдает репутация уличных музыкантов. А чем прекрасна улица! Ты приходишь не «играть концерт», есть место, что «ждёт» тебя, есть тишина, погода и люди. Всё это вдруг сложилось, и ты понимаешь — не зря пришёл и это делаю...

«Со смыслом»

Музыкант, играющий на улице, должен быть в тонусе, полным сил, с восьми вечера и до двух, именно в это время настоящего артиста охватывает эйфория, и это входит в привычку, от которой трудно избавиться даже зимой. День — время подготовки к главному, тому, что случится вечером. Соответственно, нужно быть отдохнувшим, правильно и в нужное время поесть.

— А что ты любишь есть, Слава?

— Баклажаны! Страшно люблю их! Летом я их жарю: режу на кружочки, присыпаю солью, они слегка дают сок, и на сковородку.

— А зимой как? С баклажанами туго.

— Научился делать классные супы, из того что есть, добавляю по чуть-чуть всего, импровизирую, как в музыке, получается потрясающе.

— Вкус блаженства, счастья?

— Томатный сок. Чай, кофе пью просто, только томатный сок — «со смыслом».

Зима для свободного художника — особый период. Слава редко играет публично, собирает «материал» — поначалу бесформенные вещи, где-то в диктофоне, в пальцах... А если уж позвали, нужно где-то сыграть, включается сила воля и всё это облекается в некую форму: одна вещь, другая, и вот он — концерт. Ближе к весне вспоминает по отзывам в инете, что его будут летом ждать — сильнейшая мотивация для музыканта. Слава до сих пор помнит состоятельную семейную пару, что как-то летним вечером, пару лет назад, прогуливаясь улицами Фео, остановилась в тени дерева, под которым перебирал струны мой новый знакомый. Слушали долго, серьезно, без слов и заметной реакции. А когда Слава закончил, подошли ближе, и мужчина сказал: «Мы сегодня были на концерте Киркорова... Лучше бы мы слушали Вас».

— Когда я прохожу летом мимо грохочущих клубов, испытываю боль... Мне кажется, городу не хватает спокойной, глубокой музыки. Ведь это так естественно для Фео, так соответствует её древней, мягкой душе. Сколько раз замечал, как именно такие вибрации делали людей счастливыми. Они так красиво начинают улыбаться друг другу. Мистика. Нужны островки спокойствия.