«Кипящий котёл всеобщей подозрительности»

К 100-летию Февральской революции предлагаем вашему вниманию отрывки из статьи «Крым в 1917 году: От эйфории марта к конфронтации октября» Александра и Вячеслава Зарубиных. В фокусе нашего внимания — общие процессы, происходящие на полуострове, и непосредственно феодосийские события.

Равнодушие к революции

Февральско-мартовская революция, которая первоначально именовалась в Крыму «событиями в Петрограде», смена власти и формы правления были встречены большинством крымчан, скорее, с безразличием, нежели с восторгом или неприятием. Начальственные опасения возможных волнений оказались излишними. Дело ограничилось, по газетным сообщениям, разгромом некоторых участков при разоружении полиции. Вероятно, как и в столице, это было осуществлённое желание отвести душу, которое сопровождалось прагматичным намерением уничтожить, пользуясь случаем, бумажный компромат. Из заключения, между тем, выходили не только политические осужденные, но и уголовные — сразу поползло вверх число сообщений о преступлениях.

Обыватели, погружённые в повседневные заботы, не понимали, да и не хотели понимать смысла случившегося, считая, что хуже не будет, а мир теперь приблизится. Царская власть не пользовалась и тенью авторитета, и появление Временного правительства было воспринято как нечто естественное...

Черноморский флот и заключенные

Исключительную роль играло положение на флоте, ибо он был организацией общероссийской.

Командующий Черноморским флотом вице-адмирал А.В. Колчак получил первое известие о событиях в столице на эскадренном миноносце 25 февраля в Батуме.... Учитывая то определяющее обстоятельство, что Россия пребывала в состоянии войны, адмирал направил секретное приказание коменданту Севастопольской крепости перекрыть почтовое и телеграфное сообщение Крыма с прочей Россией, а телеграммы и почту передавать только в штаб командующего флотом. Вскоре, по мере получения очередной информации, связь полуострова с центром была восстановлена.

Фактический начальник штаба Черноморского флота капитан I ранга М.И. Смирнов вспоминал: «Опубликование первых известий не произвело заметного влияния на команды и на рабочих. Служба шла нормальным порядком, нигде никаких нарушений не происходило. Это явилось новым доказательством того, что революционной подготовки в районе Чёрного моря не было». Колчак распорядился об освобождении из тюрем политзаключённых, роспуске полиции, жандармского корпуса и формировании городской милиции. Был опубликован приказ Петроградского совета №1 и дублирующий его приказ военного и морского министра А.И. Гучкова, которые отменили звание «нижние чины», ограничения гражданских прав солдат и матросов (например, запрет ездить внутри трамвая, а также в 1-м и 2-м классах поездов, курить на улицах, посещать буфеты), титулование офицеров. Смягчалась кара за дисциплинарные проступки. «Революция пришла в армию и флот по «приказу» высших начальников».

Митинги, слухи и присяга

Вскоре, однако, ситуация несколько изменилась. «...Пришли первые газеты из Петрограда и Москвы. Появилось много новых газет социалистического направления, призывавших к низвержению государственного строя и разложению дисциплины в армии и на флоте. Во мгновение ока настроение команд изменилось. Начались митинги. Из щелей выползли преступные агитаторы».

Именно офицеры военного времени, чуждые войне и казарменному образу жизни, прапорщики, вольноопределяющиеся из «интеллектуалов», во множестве возглавившие армейские и флотские комитеты, столь же во множестве возникавшие весной 1917 года, стали проводниками «преступных» идей. Впрочем, дело не только и не столько в газетах и агитаторах. Один из серьёзных знатоков истории Революции констатирует с упором на повседневную её сторону: «По-настоящему солдаты доверялись пропагандистам, лишь почувствовав себя обманутыми командованием и властью. В принципе, послефевральскую Россию можно представить как гигантское открытое информационное пространство, которое требовало адекватного — в смысле соответствующего «языка», своевременности и содержательности — наполнения. Поскольку информация... не поступала, развитием ситуации стали слухи, наветы, демагогическая ложь. Информационное пространство превращалось в настоящий кипящий котёл всеобщей подозрительности.

Отречение Николая II от престола поставило перед военнослужащими острую проблему присяги. Но, поскольку присяга приносилась «царю и отечеству», а война продолжалась, рассудок подсказывал: служить отечеству, которое олицетворялось теперь Временным правительством. 12 марта флот был приведён к присяге новой власти. Русские генералы и офицеры сделали свой выбор... Однако ненависть к офицерам, всяческому начальству и «буржуям», что, подобно семенам, была посеяна в матросской массе условиями ей службы, помноженная на жажду «воли» и развал государства, очень скоро даст в Крыму ужасающие всходы.

Продолжение следует...