Бренд «Мосфильма»

Окончание. Начало в №18

Завершаем публикацию, посвященную 80-летию со дня создания символа советского государства — скульптуры «Рабочий и колхозница». Напомним, что ее создатель Вера Мухина провела в Феодосии детские и юношеские годы и именно в нашем городе получила первые уроки рисования.

Технологическая революция

Наконец вся работа перешла из цехов наружу, во двор завода, где уже собран был основной каркас, заготовленный заводом «Стальмост». «Началась монтировка частей, навешивание их на каркас, пригонка и стягивание их кламмерами… Февраль и март в этот год не были ласковы: то мороз, то дождь, то вьюга. Каркас и леса обледеневали, но неуклонно росли два гиганта и покрывались сталью. Стройный красавец «деррик», подъемный кран, стоял рядом. Его могучая железная стрела один за другим поднимала куски статуи. Но оставалась еще самая ответственная  и сложная часть — летящий по воздуху шарф, огромная дуга его имела только две точки касания со статуей; она отходила между двумя торсами и, пролетев по горизонтальной окружности 30 метров в диаметре выносом 10 метров, схватывалась рукой девушки». Ферма, державшая шарф, необычайно сложная и прихотливая, не имела прецедентов в прошлом…. Несколько раз эта «загогулина», как ее прозвали на заводе, снималась с места, опять и опять проверялись крепления, усиливалась ее мощь. Монтаж ее и одевание сталью были самыми тяжелыми моментами работы. Весила «загогулина» более пяти тонн.

«Сроки кончались, работа шла днем и ночью, никто не уходил с рабочей площадки домой. Часто спали тут же на заводе, монтировали в феврале и в начале марта, несмотря на гололедицу и вьюгу… У подножия статуи сооружен был небольшой барак для хранения инструментов, в нем на земле в полуразбитом старом котле горели дрова, отдыхающая смена сидела и лежала вокруг котла, засыпая на три часа…. По ночам статуя светилась от обильных каскадов искр. Это сварщики варили каркасы внутри или автогеном резали сталь. То, что пугало вчера, стало родным сегодня: сталь, которой мы так боялись в самом начале, сейчас подчинялась нам….  Наконец последняя часть села на место, композиция замкнулась, и шарф взлетел на воздух… К сроку сделали. Только с таким чудесным коллективом, созданным во время работы, спаянным взаимным доверием, дружбой и верой в то дело, которое делали, можно было в такие сверхрекордные сроки исполнить задание (статуя Свободы для Нью-Йорка строилась 11 лет)».

Это был прорыв, технологическая революция. «Все очень устали. Инженер Журавлев стал весь серый, превратился в мощи. Прихожан заснул за чертежным столом, во сне откинул руку на паровое отопление — у него сделался ожог, а он все-таки не проснулся… Мы сами, три женщины, варили. Вся эпопея была дружная, на страшном подъеме. Только подъем и вывез».

Символ творческой силы женщины

После приемки произведения правительственной комиссией, его разрезали автогеном на 65 частей, погрузили на 28 платформ и повезли через всю Европу в Париж. Везли через территорию панской Польши, фашистской Германии. Уже в пути была предотвращена первая попытка диверсии.

В Париже скульптуру монтировали на набережной Пасси. Мухина с помощницами оказались единственными женщинами, работающими на территории Международной выставки. Француженки тут же начали движение за то, чтобы статуя навсегда осталась в Париже как символ творческой силы женщины. Стараниями устроителей павильоны СССР и Германии оказались буквально в лобовом столкновении: «Рабочий и колхозница» против имперского орла со свастикой в когтях. «Возникала неловкость оттого, что наша группа летела прямо на этот павильон. Встал вопрос: нельзя ли повернуть группу? Конечно, это было невозможно…. Немцы долго выжидали, желая узнать высоту нашей группы. Когда узнали, над своим павильоном соорудили башню метров на десять выше нашей. Наверху поставили орла. Но орел выглядел довольно жалко». Наша победа в этом противостоянии стала символическим предвестием грядущей Победы.

25 мая состоялось открытие выставки. На Фонтанной площади Трокадеро толпы парижан приветствовали советских гигантов. Грандиозность и мощь статуи поражала. Поднятая на 35 метровый павильон, выполненная в манере сталинского «Большого стиля», с силуэтом Серпа и молота на фоне «сиреневого парижского неба» (Пикассо), эта пластика летящей стали вызывала восхищение. Парижская пресса захлебывалась от восторга. Ромен Роллан, которого называли «совестью Европы», писал: «На берегах Сены два молодых советских гиганта в неукротимом порыве возносят серп и молот, и мы слышим, как из их груди льется героический гимн, который зовет народы к свободе, к единству и приведет их к победе». Известный график Франс Мазерель, обращаясь к Мухиной с трибуны, сказал о ее скульптуре: «…Мы иногда целыми вечерами говорим о ней». Миллионами изображений разлетелась она по свету на открытках, плакатах, значках и косынках. В 1947 году «Рабочий и Колхозница» впервые появились на заставке «Мосфильма» в киноленте «Весна», по сей день являясь брендом обновленной киностудии.

«Пенек»

В 1939 году статуя была установлена в Москве на ВДНХ. Пьедестал имел высоту всего 9 метров. «Пенек» — презрительно называла его Мухина. На этом «пеньке» скульптуре суждено было простоять 70 лет. Только в 2009-м ее отреставрировали и установили на высоте парижского павильона. Внутри — музей легендарной скульптуры. Она живет и сейчас — уже, скорее, как метка истории, как символ одного из этапов развития нашей страны.

Мухина писала: «Меня спрашивают, довольна ли я своей работой? Ну что же, нет, не совсем. Я в ней вижу некоторые художественные и технические недостатки…. Самое большое удовлетворение я получила от самой работы. Мы многому научились, делая эту группу, и в следующий раз мы сделаем, конечно, лучше…» 6 октября 1953 года Веры Игнатьевны не стало. В своем «Завещании в искусстве» она просила правительство «прочистить аппарат управления: мешают, загоняют досмерти». Если бы завещанию был дан ход, многих «провалов» последующих лет удалось бы избежать.

Мы попытались от первого лица напомнить читателю о  знаменитом скульпторе и не менее знаменитом ее детище. Уже несколько поколений людей воспринимают этот художественный образ как нечто неотделимое от советской эпохи. В их памяти имя Мухиной ассоциируется с одним-единственным произведением. Волей художника пластика  и патетика стали претворилась в портрет эпохи.

С.Л. Явисенко, искусствовед