Отрывки из романа о средневековой Феодосии

«Фео.РФ» публикует отрывки из романа Олега Морянина «Кафа», посвященного средневековой жизни нашего города. Для воссоздания архитектуры и инфраструктуры Феодосии того времени Олег изучал специализированную научную литературу и записки тогдашних путешественников. Поэтому эти отрывки, несмотря на некоторую художественную вольность, позволяют хорошо прочувствовать атмосферу средневековой Кафы.

 Окончание. Начало в №29

Всесветный базар

Иногда, располагая свободным временем, я с большим удовольствием захаживал на Большой каффианский рынок...

...Всё, что могло быть продано или заинтересовать в качестве покупки, всё было представлено на этом всесветном базаре. Мозаичным вихрем красок, языков и лиц кружила разгорячённая торговым сезоном Каффа.

Астрабад… Кабул... Какого только говора здесь не услышишь! Кёльн… Кордоба.… Сколь разнообразна и причудлива природа человечества! Багдад… Милан.… Воистину только здесь и осознаешь, сколь велик и чудесен мир! Родосто… Басра… Голова решительно идёт кругом!

Невозмутимые караваны, вышедшие из таинственных земель Персии, размеренно раскачиваясь, пересекают пустыни. Здесь же скидывают они с натруженных верблюжьих горбов тяжёлые тюки с сырыми шелками всех сортов, свёртки гладких ковров и толстенные рулоны войлока. Ряды дурманят запахом имбиря, гвоздики, перца, миндаля, корицы и муската. Бухарские купцы заговорщицки сверкают глазами из-под чёрных бархатных ресниц, легко и небрежно сминая зеньдень и сафьян, зуфь и курпех.

Китайцы, русские, франки

Суетливые, птичьеязычные китайские ряды пестрят красителями, кичатся прозрачным фарфором, распушивают ковры и раскатывают полосами готовые дорогие ткани. Тут же рядом носатый Левант заунывно расхваливает извечный свой ладан, мирр, сандал и финики. Выходцы с берегов Зелёного моря молча, под присмотром огромных, хмурых стражей, ослепляют россыпью драгоценных камней, перламутром жемчуга и соблазняют объятиями кашемирового мягкого тепла. Плывёт вездесущий аромат оманского мускуса, алоэ и камфары.

Прибывшие с севера, из земель русских и варяжских, рослые курносые бородачи умело пропускают сквозь пальцы блестящие ручьи дорогих мехов. Не захочешь, а всё одно заворожено остановишься и заглядишься. Льются, играя блеском горностай, белка, писец, бобёр, соболь. Степенно, не торопясь, басовито также предлагают они льняной холст, рыбий зуб, пеньку, янтарь, воск и мёд.

Суда из закатных земель деловито и торопливо выгружают привезённое от реки Рейн отменного качества оружие, иберийские ящики с готовыми ювелирными украшениями, меры тонкого бриттского сукна и нюренбергские зеркала. На полках с осторожностью расставляются извлечённые из бездонных трюмов ромейские амфоры с маслом, уксусом и вином. Продаются здесь и просто кувшины искусной работы и многие прочие изделия из италийского стекла. Знатоки деловито заглядывают в короба с франкскими лекарственными товарами и сахаром. Тяжело прогибаются повозки под слитками железа и меди.

Африканские сарацины и мавры

Небольшой, но имеющий огромную известность угол, занимают редкие в этих краях чёрные, необщительные африканские сарацины и мавры. Они угрюмо и отрывисто бросают ломовую цену на свой диковинный товар: пёстрый мех жирафа и леопарда, толстенные кожи речной лошади, носорога и слона, страусовые перья и поделки из железного дерева, серую амбру, зубы неведомых зверей и огромные черепаховые панцири.

Всяк найдёт здесь что-нибудь по вкусу. Вот кто-то в пёстром бурнусе галдяще снуёт вдоль дурманящих ароматами рядов диковинных фруктов. А вот — черноусый алан со знанием дела, смело гнёт клинки. Степенно прицениваются дородные сеньоры к причудливо завитым комкам губок.

Основу же местной торговли составляют ещё невыделанные шкуры и уже готовые кожи, конский волос и сыр, овечья и козья шерсть, солонина и топленое сало. Больше всего вывозят соль, буковый лес и различное зерно, которое соперничает по своим свойствам с хлебом из Родосто и Анхиалоса, а по множеству с Фракией. Повсюду ценится здешняя осетровая рыба и икра.

Самые же значимые и дорогие товары редко выставлялись на рядах, сделки по ним заключались в скрытых от любопытных глаз фондуках и конторах.

Живой, человеческий товар

Однако, главное, чем так далеко и так зловеще славилась Каффа — это огромное количество всевозможного живого, человеческого товара. Работорговцы приезжают сюда издалека, чтобы посетить один из известнейших в свете рынок невольников, именуемый в городе «Кан». На торговой этой площади можно встретить несчастных представителей всех земель и народов: валахи, русы, мадьяры, германцы, эсты…

Основную часть рабов, впрочем, составляли выходцы с восточного побережья Великоморья: осетины, грузины, абхазы, зихи, мингрелы… Особенно ценились черкесы, за трудолюбие, опрятность, покладистость и усердие. Цена на добрую черкешенку, порой, достигала и шестисот аспров. Во многих состоятельных домах Генуи и Венеции держали рабов, и достойным считалось иметь в доме именно черкесскую прислугу. За преданность, так же высоко ценились и редкие рабы из татар. Славянские же мальчики и юноши, которые давно славились за будущих отличных воинов, имели большой спрос для войск сельджукского Османа и султанских мамелюков.

Немало зарабатывали на работорговле и генуэзские капитаны, предоставляющие свои суда для перевозки в магометанские края своих же братьев христиан, превращённых в невольников.

Попадали в рабство люди самыми разными путями. Чаще всего, рынок заполнялся пленёнными в результате набегов и войн, нередко случающихся в окрестных землях. Одинокого путника зачастую могли и просто захватить лихие люди на большой дороге, а случалось, что иные злонамеренные команды судов, не моргнув глазом, сбывали работорговцам своих попутчиков. В неволю, из нужды продавали даже и собственных детей, равно как и прочих родственников. А бывало так, что продавали и сами себя, от безысходности помочь семье или из невозможности выжить самому каким-либо другим способом.

Странный и жутковатый рынок

До момента продажи с рабами обходились, в общем, сносно. Их достаточно кормили и не сильно измывались, боясь снизить их цену нанесенным уродством или увечьями. Мужчины должны были выглядеть сильными и выносливыми, а женщины — красивыми и здоровыми. Впрочем, в то же время, и те и другие к моменту торга должны были стать или, по крайней мере, казаться покорными. Я слышал, что хороший раб может окупиться за год, а то и за два.

Что ж, любопытство приводило меня и на сей странный и жутковатый рынок. По чести сказать, он всегда оставлял у меня довольно гнетущее впечатление. Вообще работорговля не считалась среди генуэзцев занятием сколь-нибудь порицаемым. Более того, для присмотра и управлением над этой торговлей, по именному указанию его Великолепия Дожа в городе была даже создана специальная оффиция — Коллегия святого Антония, что помещалась в одноимённой башне. Однако, несмотря на дозволение и даже поощрение Коммуной сего промысла, не все принимали душою возможность продажи человека человеком, особенно когда дело касалось единоверцев, что происходило в Каффе нередко. Меня откровенно тяготило происходящее на каффианском Кане. Нет, пожалуй, возможности самому очутиться в положении раба я не страшился, оттого, что даже не допускал саму вероятность подобного события. Тягостность эта скорее была вызвана недоумением покорности невольников и стыдом за алчность торговцев. А то, что наши христианские консулы некими законными указами отвели часть города для подобной продажи, а наши массарии затем деловито пересчитывают доходы от сего позорного занятия, заставляло меня сомневаться в правильности городского устройства.