90 лет спустя

В 1927-м на Крым обрушилась целая череда землетрясений. В первый раз тряхнуло 26 июня — жертв не было, разрушений было немного. Следующий удар стихия нанесла в ночь с 11 на 12 сентября. Это землетрясение оказалось значительно сильнее — от него пострадал почти весь Крым, ощущалось оно и за пределами полуострова. Мы завершаем публикацию воспоминаний современников тех событий.

Окончание. Начало в №32.

«Пружиня, выгибаются стены»

Коктебель. Из воспоминаний Всеволода Рождественского

Побродив по окраинным улицам (Феодосии — прим. ред.), закусив в греческом кабачке жареной скумбрией и прохладным терпким виноградом, я уже в сумерках отправился на базарную площадь, где без особого труда нашел попутчиков в Коктебель. Ехать нужно было на скрипучей линейке около двадцати километров, почти все время степью, уже прохладной и душистой. Неугомонное стрекотание цикад сопровождало нас всю дорогу…

Разошлись уже поздно. Так как дом был переполнен, спать меня положили в мастерской на узком и длинном диване под огромным гипсовым муляжем египетской царевны Таиах. Я долго не мог заснуть, прислушиваясь к монотонному грохоту моря. Наконец усталость взяла свое. Но мне так и не суждено было провести эту ночь спокойно…. Снился один и тот же бесконечный сон, в котором присутствовало море, неведомый город, улицы, полные народа в странных одеждах и какая-то чуждая гортанная речь. С рейда подходила полукругом парусная вражеская эскадра, вспыхивали белые облака дыма на бортах кораблей, тяжелый, ленивый грохот канонады катился по прибрежным волнам.

Канонада росла, ширилась. Почти громовой удар прокатился над самой моей головой. Я проснулся и рывком сел на своем ложе. Кто-то тряс меня за плечи: «Скорее! Скорее! Дом не выдержит. Скорее на воздух!»

И только тут я заметил, что пол словно уходит куда-то в сторону, что, вздрагивая и чуть пружиня, выгибаются стены.

«Землетрясение!» — пронеслось у меня в голове. Но это слово уже слышалось отовсюду. Хлопали двери, скрипели деревянные ступени лестниц. Весь дом был в движении, суматохе. Люди выскакивали на дворик, едва закутанные в простыни и одеяла.

Когда я выбежал на свежий воздух, глазам моим предстало необычайное зрелище. Всё население волошинского жилища в самых фантастических одеяниях, наскоро наброшенных на плечи, шумно и бестолково роилось среди колючих кустов небольшого дворика. Все взгляды были обращены на только что покинутый дом. А его чуть-чуть пошатывало, стены прогибались, то тут, то там давая легкие трещины. С крыши, от полуразвалившейся трубы, сыпались обломки кирпича, сползала черепица. Движение шло толчками, с самыми неправильными интервалами. Земля была неспокойной, и порою казалось, что ее, как огромную скатерть, кто-то тихонько поддергивает из-под ног. Неприятное, томительное чувство полной беспомощности. Едва ощутимые колебания продолжались всё время с легкими перерывами, и никто не знал, какой сокрушительный завершительный удар может последовать за этой легкой судорогой земли.

Больше всего тревожило море. Что, если огромный вал обрушится на берег, заливая всё вокруг. Но залив был совершенно спокоен и привычно отражал высоко поднявшуюся луну.

Только к рассвету прекратились угрожающие толчки. Напряжение первых минут испуга и недоумения сменилось усталостью и равнодушием. Женщины и дети, захватив из дому одеяла, подушки, предпочли все же остаться на ночлег под открытым небом. К ним присоединилось и старшее поколение. Молодежь решила вернуться в дом.

Поднявшись по наружной лестнице обратно в мастерскую, я увидел книги, выбитые ночным толчком из тугих рядов на полках, сдвинутую мебель и заклиненные ставни. На диване рядом с подушкой лежала привезенная когда-то хозяином со склонов Везувия вулканическая «бомба», упавшая с полки рядом с моей головой. Мелкие осколки стекла хрустели под ногами.

Из книги «Страницы жизни». Сб. «Воспоминания о Максимилиане Волошине

«Дрожь земли»

Коктебель. Из письма М. Волошина к А. Остроумовой-Лебедевой

Землетрясение приобрело затяжной характер. Не проходит дня, чтобы мы не чувствовали легкой дрожи, качания земли. Правда, это микроскопическая дрожь — ничему не угрожающая и недоступная восприятию тех, кто не пережили больших содроганий. (У нас выработалась микросейсмичность). Но важна здесь не сила, а психология: знаешь, чего можно ожидать, и во что эта малая дрожь может перейти.

Это постоянное напоминание о действительно страшных моментах, которые вовсе не казались такими страшными в первую минуту, действует очень расстраивающе на нервную систему. Тем более, что все в нашем укладе жизни напоминает об катастрофе.

Мы зимуем в Музыкальной комнате. Ночевать в верхних комнатах до сих пор не хватает духу. Тем не менее и здесь имеет место привычка: мы приучились не говорить и не думать о землетрясении. И как только заговоришь или подумаешь, так сейчас же и заметишь некоторую дрожь земли. Происходит это, вероятно, потому, что мелкий трепет пробегает эти месяцы непрестанно. Проще, казалось бы, объяснить это нервностью и самогипнозом. Но, увы, нет — эти ощущения у разных людей, бывших в разных местах, совпадают по времени. Так что это объективно. Ремонт и укрепление дома идет все время, но черепашьим шагом. Откладывать такие вещи нельзя: многое сместилось от первых толчков, и случись более сильное содрогание, расшатанное раньше может и рухнуть. Опоясываем каменную часть дома железными обручами. Но кузнецы, каменщики, штукатуры выматывают душу своей медлительностью, растягивая на месяцы то, что можно было бы закончить в несколько дней. А уже зима сказывается и дождями, и временными похолоданиями, и норд-остами.

Письмо от 20 сентября 1927 г.

Крупнейшие Крымские землетрясения

Возможно, наиболее раннее письменное упоминание землетрясений на территории Крыма — фрагмент книги «Против язычников» историка V века н.э. Павла Орозия. В нем он говорит о землетрясении, произошедшем во времена правления Митридата VI Евпатора (63 до н. э.): В то время, когда Митрида справлял на Боспоре праздник Цереры, внезапно случилось столь сильное землетрясение, что за ним последовали ужасные разрушения городов и полей». Описана и катастрофа 480 года нашей эры. Она произошла примерно в сентябре-октябре и продолжалась примерно 40 дней. Событие известно из дошедшей до нас надписи в Херсонесе, который потерпел большие разрушения.

Далее можно отметить землетрясение 1341 г., при этом водами Черного моря была затоплена часть суши.

В конце XV века землетрясение обрушило гору и крепость у Ялтинского мыса, и опустение Ялты длилось 70 лет.

Землетрясение 11 октября 1869 года (эпицентр в районе Судака силой 7-8 баллов) охватило весь Крым, при этом в Судаке и Таракташе были повреждены и разрушены многие постройки.

Землетрясение 25 июля 1875 г. (силой 7-8 баллов с эпицентром вблизи Севастополя) вызвало в нем повреждение домов, трещины в инкерманских маяках и в куполе церкви Георгиевского монастыря.

Ялтинские землетрясения 25 июня 1927 года 7 баллов и 11 сентября — того же года — 8 баллов. Три человека погибло, 65 — раненых. Разрушению подверглось 70% всех строений, материальный ущерб составил 25 млн. рублей.

Набок рухнул

Только рано утром, часов, может, около шести, продрал свои очи наш Снопков. Проснулся наш Снопков под кипарисом и, значит, свой родной двор нипочём не узнаёт. Тем более ихнюю каменную будку свалило, а стена расползлась, и забор набок рухнул. Только что кипарис тот же, а всё остальное признать довольно затруднительно.

Продрал свои очи наш Снопков и думает:

«Мать честная, куда ж это меня занесло? Неужели, — думает, — я в пьяном виде вчерась ещё куда-нибудь зашёл? Ишь ты, кругом какое разрозненное хозяйство! Только не понять — чьё. Нет, — думает, — нехорошо так в дым напиваться. Алкоголь, — думает, — чересчур вредный напиток, ни черта в памяти не остаётся».

Описание землетрясения 1927 года в юмористическом рассказе Михаила Зощенко «Землетрясение», герой которого — сапожник — будучи пьян, заснул как раз перед началом землетрясения, и проснулся после окончания толчков.