Интервью с руководителем Карадагского природного заповедника

Врио директора «Карадагской научной станции им. Т.И.Вязевского — природного заповедника РАН» Роман Горбунов рассказал «Фео.РФ», как сейчас обстоят дела в учреждении, как восстанавливается инфраструктура, получается ли привлекать ученых с материка. Он ответил на вопросы про легенды, связанные с Кара-Дагом. И объяснил, почему прогулка по потухшему вулкану должна стоить денег. О самом Р.Горбунове, а также о том, какими важными исследованиями занимаются ученые на Кара-Даге, читайте в одном из ближайших номеров «Фео.РФ».

— Заповедник после марта 2014 года почему-то отдали в лесхоз, но почти два года назад все же передали Российской академии наук (РАН). Что за это дало, что изменилось за это время?

— Заповедник и станция всегда были академическими заведениями: с 1914 года и по сей день. И всегда были подчинены Академии наук. И конечно, было удивительно, когда при возвращении Крыма в Россию попали в Госкомлес. Вероятно, чья-то была такая политика, я не знаю. Главное, что свершилось: было распоряжение правительства Российской Федерации о том, что все учреждения, подведомственные ранее Национальной академии наук Украины и Национальной аграрной академии наук, должны перейти в ведение Федерального агентства научных организаций (ФАНО) и под научно-методическое управление Российской академии наук.

Что в итоге произошло на Кара-Даге? Нам возвращен статус академического заведения, каковым он и был всегда. Это ключевой вопрос. Выделено достаточное финансирование для того, чтобы стартовать и существовать. Понятно, все академические учреждения говорят, что денег не хватает, но их всегда не хватает. Надо понимать, что ситуация эта общегосударственная и мы должны жить в тех условиях, которые у нас сегодня есть. Плюс мы еще и сами зарабатываем — можем формировать внебюджет из различных источников.

Моя задача и моя стратегия, чтобы наука начала зарабатывать. Это всевозможные хоздоговора. Тем более мне кажется, что в рамках развития республики, мы могли бы многое предложить. И в части инженерно-экологических экспертиз, и инженерно-экологических изысканий, а также формировать предложения по оптимизации структуры природопользования на том или ином участке территории. Плюс обоснования ООПТ (особо охраняемые природные территории — прим. ред.), границ ООПТ, — такие хоздоговора, которые мы могли бы и должны их начать брать.

Дай бог, начнем это делать со следующего года, потому что эти два года были очень тяжелые: в наследство нам досталась очень разваленная инфрастуктура, которую нужно поднимать, восстанавливать. И это стоит большего труда. Плюс не совсем разумный кадровый состав, потому что очень сильно был раздут административно-управленческий и административно-хозяйственный персонал. Кадровая реформа просто была необходима. Когда большая часть финансирования научного учреждения тратится не на науку, а непонятно куда, это неправильно. Поэтому деньги нужно было перераспределить, что мы и сделали. Болезненно все это было, но мы смогли и увеличили штат научных сотрудников. Сегодня у нас 50 исследователей, из них 27 научных сотрудника.

— Ученые с материка приезжают?

— Пока немного. Мы больше с Симферополя стараемся подтягивать. Но с материка мы взяли картографа, выпускника МГУ, и единственного на юге России специалиста по рукокрылым (летучие мыши — прим. ред.), это Александр Иваницкий, он очень много лет работал в Абхазии. Сейчас у него к концу года, надеюсь, все-таки выйдет монография по Абхазии. С этого года он переключился на Крым. Такая вот крымско-кавказская тематика… Плюс сейчас ведем переговоры начать исследования пещерной фауны, тоже эту тематику закрыть. Специалист хочет к нам переехать, но пока не решился, посмотрим. Эта тематика в Крыму не до конца закрытая и интересная.

— Уже начались исследования причин выброса дельфинов на берег?

— Да, мы начали исследование состояния популяции, потому что происходит все больше выбросов. Скорее всего, здесь просто больше пресса освещает, но это стало на слуху, и надо понять, что там происходит с этими популяциями.

Мы также просим всех, кто увидел выбросившегося дельфина, пожалуйста, позвоните нам по номерам +7 (978) 779-73-61 или +7 (978-211-67-63). На место выедут ученые, проведут осмотр, определят возраст, пол, и примерные причины гибели. Сейчас идет речь о создании у нас патологоанатомической лаборатории, получения разрешения на отборы проб дельфинов, кожных покровов и тогда мы сможем четко устанавливать, почему же произошел выброс. Плюс нам здесь тоже согласились помогать коллеги из Севастополя, которые согласны делать токсикологические исследования, то есть думаю такой комплекс позволит определить причины каждого случая, и в общем картину по Крыму. И, может быть, сможем дать какие-то рекомендации, что же дальше с этим делать.

— Говоря о морских обитателях, время от времени появляются сообщения, что тот или иной человек видел Карадагского змея. А в 50-60-х годах даже один из работников заповедника, якобы, даже представлял рисунки искусанной Карадагским змеем большой рыбы.

— Карадагский змей — это миф. Красивая сказка. Вообще легенда о Карадагском змее — это еще античная легенда. Как правило, Карадагского змея видят отдыхающие Лисьей и Тихой бухты, вечером, после определенного количества выпитого, выкуренного… в общем, в измененном психическом состоянии. Есть одна псевдонаучнопопулярная книжка, в которой описывается, что Карадагский змей вылезал на берег и охотился за отдыхающими. Представьте себе, в каком состоянии нужно находиться, чтобы убегать от Карадагского змея по пляжу.

— Есть еще одна легенда, что известный советский фантаст Иван Ефремов похоронен на самом деле не под Санкт-Петербургом, а в одной из пещер Карадага.

— Еще ходит легенда, что у нас привидения, НЛО летают, — весь комплекс. Вот сегодня вы мне еще про Ефремова рассказали. Вообще на Кара-Даге классических пещер нет. Есть четыре обрушенные пещеры, нет сводов, залов. Есть небольшие гроты. И мне сложно представить, где он там может быть похоронен.

— Вы говорили, что инфраструктура в заповеднике в плохом состоянии.

— По инфраструктуре очень много. Мое впечатление, что за все годы Украины там вообще ничего не делалось и нам пришлось ее полностью восстанавливать. И спасибо у нас был внебюджет, нами заработанный, который позволяет нам приводить в порядок все системы жизнеобеспечения: водо-, энергоснабжение, канализацию.

А главное, спасибо ФАНО, нам выделили деньги на ремонт дельфинария. Он достался нам практически без крыши: когда дождь, там идет дождь, когда снег — снег. Выделено 4 миллиона, сейчас идет тендер, так что к концу года сделаем капитальный ремонт кровли дельфинария.

Также нам удалось в этом году начать ремонт причального комплекса, думаю, мы к концу года тоже его завершим.

Нам досталось здание малого дельфинария вообще без стен, один фундамент. Его надо заново восстанавливать.

— Долгое время был конфликт у администрации заповедника с научными сотрудниками, которые хотели приватизировать дома и пристройки.

— Этот конфликт продолжается, потому что на территории заповедника есть поселок биостанции, он входит в состав заповедника, в его хоззону. Но на территории заповедника ничего приватизировать нельзя по закону. В последнее время я только этим и занимаюсь, уже год, чтобы заключить с людьми некие договора. В правовом аспекте нам ФАНО очень активно помогает, прорабатываются варианты, как это сделать. Я очень надеюсь, что к концу года мы к какому-то решению придем. Проблема в том, что не всех жителей это удовлетворит, они же хотят приватизации. А это бессмысленно. Есть Федеральный закон об ООПТ, он жестко регламентирует, что это невозможно, равно как сдать в аренду и так далее. Например, посетители спрашивают: почему у нас нет магазина? Потому что нельзя, есть законодательство, которое не позволяет это сделать.

— Также были конфликты с предпринимателями, которые нелегально организовывают морские экскурсии в бухты Кара-Дага.

— Сейчас все тоже: игнорируя заповедный режим акватории, предприниматели из Коктебеля пускали катера через Золотые ворота. И мы в интернете видели каякинг-тур по бухтам Кара-Дага. А разговаривать с людьми чрезвычайно сложно: они заплатили деньги и отдыхают в бухте Кара-Дага, не понимая, что это нарушение законодательства. Был даже случай прошлым летом: свадьбу играли в бухте Кара-Дага. А проблема здесь опять же в земельных вопросах.

У нас земля передана в федеральную собственность, проведены кадастровые работы, но возникли проблемы со смежниками, хотя границы заповедника никак не могут быть уменьшены. Сейчас придется судиться, мы готовы на это идти, другого пути у нас нет. И пока до конца не оформлена земля мы не можем завершить утверждение нашего положения о заповеднике. Это документ регламентирующий полномочия инспекторов по охране природы. Как только будет положение наши инспектора смогут не просто ходить и уговаривать людей, а составлять протоколы, проводить изъятие тех же плавсредств, тех же автомобилей. Это уже будет серьезно.

— Несколько лет назад прокуратура заявляла о том, что, мол, даже через заповедники люди могут проходить и не платить за это деньги, если не пользуются экскурсионными услугами. Так ли это?

— Согласно федеральному закону об ООПТ, заповедники обязаны вести эколого-просветительскую деятельность и за это могут брать плату. И если посмотреть на все континентальные заповедники, то везде есть плата за вход. Другое дело, что площадь заповедников на континенте несравнимо больше нашей. И если у нас сделать бесконтрольное посещение, то заповедника просто не будет. Поэтому у нас посещение платное. Кроме того, есть приказ ФАНО, согласно которому мы должны устанавливать плату за посещение, и утвержденная им стоимость. Мы разрабатывали калькуляцию, ее долго прорабатывали и согласовали, и мы берем не ниже и не выше этой стоимости, без скидок (600 руб. взрослый и 400 руб. детский билет за большой маршрут — прим. ред.). Большая экотропа проходит по самым красивым местам, но так, чтобы не нарушить самого ценного, ученые в свое время хорошо это проработали.

— Ранее существовало понятие экологический емкости. В какие-то годы бухты и вовсе закрывали от посещения.

— Это существует и сейчас. Экологическая емкость — это тот объем нагрузки, который природная система может выдержать и восстановиться после него в то же состояние, в котором оно было до воздействия человека. Есть принятые ученым советом лимиты на посещение заповедника. Мы их в этом году не превысили, и не превысим. Например, по большой тропе — это 34 тысяч человек, а в 2017 году не прошло и 20 тысяч.

— Много попыток проникнуть на территорию, возможно браконьеры, ведь в заповеднике водятся крупные животные?

— Да, крупных много: косули, дикие кабаны, изредка отмечаются барсуки. Их очень много, особенно в период охоты, они все заходят в заповедник, прячутся. У них нет естественного хищника, соответственно популяция ничем не регулируется, численность достаточно высока.

За два года с браконьерами еще не сталкивались, раньше были случаи. Больше туристы заходят. Их приходится выводить. Все, наверное, слышали и про мальчика, который у нас на ночь прятался, его целой толпой искали: и МЧС и военные, и наши инспектора. Еще был турист, который полез в бухты, и он дошел до такого момента, когда он ни вверх ни вниз не может, и его снимали веревками...