«Ок, бумер». Почему старшее поколение безнадёжно отстало от культурного прогресса

Всякий раз, заглядывая в социальные сети, изумляюсь высказываниям людей постарше, а то и своих ровесников. «Всё время играет в компьютер, лучше бы книжку почитал». «Курят, пьют, в игры играют».

То есть компьютерные игры люди старшего поколения рассматривают исключительно как некую вредную привычку. Не будучи, к слову, с ними знакомыми. Точнее, они когда-то играли в тетрис, но представление имеют, как им кажется.

При этом сами, что характерно, тут же пишут: «Посоветуйте хороший сериал» или «Какую новую книжку почитать». И никак одно с другим не связывают.

Возьму, пожалуй, на себя тяжёлую и неблагодарную ношу — объяснить своим пожилым ровесникам, что вообще происходит в нынешнем цифровом и даже, не побоюсь сказать, культурном пространстве.

Заранее оговорюсь — литературу высокую, настоящую, я здесь не рассматриваю. У неё несколько иные задачи и свойства, это предмет совершенно другого разговора.

Итак, что касается «лучше б почитал».

Я регулярно открываю произведения новых авторов, то есть всё, что сейчас напишу, — это не предположения, это выстраданные впечатления от происходящего. Сегодняшняя беллетристика вызывает у меня спектр очень разных эмоций — от тоски до нервных судорог. Когда вторичный, сюжетно и смыслово, детектив, написанный безобразным языком, сдобренный псевдопсихологией, оказывается номинирован на премию «Большая книга» — хочется выть. Сегодняшний писатель «крепкого середнячка» — это, как правило, автор книг, которые мне, человеку подготовленному, даже просто дочитать тяжело.

И тяжело не потому, что приходится совершать умственное усилие. С этим как раз никаких проблем. А потому, что за исключением десятка-двух авторов нынешние творцы пишут какое-то бесконечное школьное сочинение. И хорошо бы это были мои личные впечатления.

Вот, например, блестящий публицист Дмитрий Ольшанский пишет:

«В этом году я снова читаю — в большом жюри — книжки из длинного списка премии «Национальный бестселлер». Читаю, чтобы мотивировать себя их открыть, а то поленился бы без премии.

Впечатления, надо сказать, поразительные.

Какие же плохие у нас писатели-то. Совсем никудышные писатели.

Я, правда, освоил не так уж много пока, но уже чувствую себя совершенно как Максудов из «Театрального романа», который решил ознакомиться с творчеством современников, купил сочинения Ликоспастова, «Тетюшанскую гомозу», еще что-то — и впал в ужас…

… Главная проблема этих нынешних авторов состоит в том, что им кажется, что если они сядут и просто будут что-то записывать — я вышел на улицу, я встретился с Васей, я выпил пива, ну и так сотнями страниц, — то это литература.

Нет, это не литература.

Если прислонить друг к другу несколько досок, а потом накрыть сверху еще доской — это не архитектура.

Архитектуре требуются стиль, образ, проект, фундамент etc.

Почему все они думают, что могут романы писать?

И почему другие думают, что это нормально?

Ну достаточно же открыть пару страниц Ерофеева, Лимонова или Трифонова — о том, что было до этого, и говорить смысла нет, — чтобы постыдиться даже начинать гнать эту залепуху или хвалить ее».

Ровно это чувствую и я, простой читатель.

С сериалами дела, конечно, обстоят получше: индустрия не просто шагнула вперёд, она, на мой взгляд, значительно обогнала развлекательную литературу, всю вместе взятую. Потому что в сегодняшнем хорошем сериале этой самой литературы больше, чем в почти любой книжке-лауреате национальной премии.

Каково же было моё изумление, когда я обнаружила, что в любой популярной компьютерной игре уровень на шесть голов выше — в плане драматургии, диалогов, в целом литературной основы.

С развитием графических возможностей авторы стали уделять огромное внимание не, как я ожидала, игровым обстоятельствам и техническим тонкостям, а сюжетным, характерным и драматургическим моментам.

Сегодняшняя хорошая компьютерная игра — это убедительная вымышленная реальность, это прорисованные характеры; это законченная история с различными вариантами финала. Там есть всё, за что мы в детстве любили книги, — блестящие сюжеты, языковая фактура, непредсказуемость действия.

И главное — смысловые слои, морально-этические коннотации. Игры требуют не физического (как думают многие мои ровесники), а интеллектуального напряжения, ведь в большинстве случаев финал зависит не от того, как быстро ты нажмёшь кнопку, а от того, какой выбор совершишь.

То есть игровой процесс, именно техническая его сторона, уходит на второй план. На первый выходит принятие решения, поступок. Компьютерные игры сегодня — это такой синтез между литературой и кино, только нравственный выбор совершает не автор, не режиссёр и не герой, а сам игрок.

Да, игры не дают той свободы воображения, которую дают книги. Но ведь и фильмы — это готовая картинка, где ты лишён возможности досочинить сам.

Я глубоко убеждена, что на наших глазах формируется какой-то совершено новый вид искусства. Ценного именно с художественной точки зрения, как бы удивительно для старшего поколения это ни звучало.

В то время как совриск, богато представленный в модных галереях, манифестирует одну мысль: «Искусство умерло, вот вам инсталляция из проволоки, ешьте её с кашей», параллельно из детского развлекательного продукта вылупляется что-то по-настоящему новое, не лишённое художественности, красоты и смысла.

Молодые парни и девчонки идут туда, стараются, дают волю воображению и создают свои собственные миры. А ведь это именно то, что должно делать искусство в изначальном его понимании, — создавать миры.

Поэтому, ок, бумер, смотри своего Звягинцева, рефлексируй, глядя на очередной унылый перформанс. Лет через 50 станет понятно — кто из нас прав.

Читайте также: Как стать врагом всего хорошего

Мария Дегтерева