Имя на мраморной плите

Как признается автор, предлагаемый вниманию читателей  материал был собран по крупицам, из маленьких историй, которые рассказывала ей в детстве бабушка.

Мыпубликуем общую фотографию, где среди группы людей и Степан Григорьевич Симагин.Его внучка, Валентина Анатольевна Красавцева, обращается с просьбой, есликто-то узнал своих родственников на этом фото и располагает какой-тоинформацией,  связаться с ней черезгазету «Судакские вести».

«Ваш дед мог бы еще жить, если б так сильно не любилсоветскую власть. Лучше бы его расстреляли здесь – можно было бы прийти намогилку поклониться», — эти слова сказала мне бабушка Лидия Прокофьевна где-тов начале 70-х, когда мы с ней были в Уютном.

Произнесла она их, глядя на маленький обелиск надавтобусной остановкой. Видимо, место и памятник напомнили ей о личных трагическихсобытиях произошедших здесь в годы оккупации.

Мой дед, Степан Георгиевич Симагин, 1900 годарождения, родом из села Эль-Бузлы (современная Переваловка), в 1927 годуженился на моей бабушке, родом из немецкой колонии им.Тельмана (ныне Уютное).Обустроились они в немколонии. Дед работал лесником в судакском лесхозе.Участок его ответственности включал южные склоны гор от Перчема до Караул-Оба.

Хвойный лес, который мы сейчас видим у подножия горыЛысой под Перчемом, был высажен при участии деда. С северной стороны была зонаответственности другого лесника – крымского татарина из села Кутлак (Веселого).Лесники общались семьями, короткими тропами через Перчем ходили друг к другу вгости. Война разрушила мирный ход жизни.

18 августа 1941 года Степан Георгиевич Симагин ушелна фронт. К этому времени враг уже подошел к Перекопскому перешейку и Сивашу. Сним и столкнулись, в основном необстрелянные, советские подразделения,созданные из народного ополчения. Затем подтянулась оперативная группа войск51-й Отдельной армии. Бои шли жесточайшие с обученной и оснащенной, в отличиеот наших, 11-й армией Манштейна.

С первых дней Степан Георгиевич воевал на Перекопе,командовал взводом ополченцев. Среди них были и судакчане. Один из нихуговаривал  бежать домой, но дед несогласился и его не отпустил, за что тот пригрозил ему.

Больше месяца сдерживали на Перекопе фашистов нашивоины, но шаг за шагом были вынуждены отходить в глубь перешейка. Врагу удалосьрасчленить крымскую группировку советских войск на две части: Приморская армияотходила к Севастополю, 51-я Отдельная армия с боем шла на Керченскийполуостров.

При отступлении в одном из боев дед был ранен вноги, уходить со своими не смог, попал в плен и был отправлен в немецкий лагерьдля военнопленных под Керчью.

«Сарафанное радио» всегда существовало. Каким-точудом родственники узнали, что родной человек в концлагере. Крым к тому временибыл уже почти полностью оккупирован, и крымских пленных выдавали ихродственникам. Соорудив коляску на два колеса, подсобрав продуктов, вместе ссестрой Степана Георгиевича Полиной бабушка отправилась на поиски мужа. Дошли,нашли и выкупили за продукты, и уже втроем отправились в обратный путь. Гдешли, волоча тележку с дедом, где их подбирали и подвозили немецкие водители,где дорожные патрули вышвыривали из кузова… Последним подвез их совсеммолоденький немецкий солдат, довез до храма в Судаке и сказал: «Когда я уходилна войну, мой отец сказал: «Никого не убьешь — и сам вернешься живым».

Наконец, с большим трудом, в очень тяжелом состояниидеда довезли до дома. Сначала прятали его в подвале. Лечил его местный житель,фельдшер Алексей Петрович Вербов. Потом о Симагине узнали немцы, забрали вгестапо. Тогда гестапо, комендатура и эссэсовский штаб, находились вдвухэтажном особняке (теперь там магазин «Мастерок»). Допросы вел немец покличке «Профессор». После допросов деда увезли в Таракташ.

Зачем, что с ним будет?  Надо ехать искать, узнавать, просить… Бабушкане совсем свободно говорила по-немецки, поэтому взяла с собой младшую сеструЛену, которая хорошо владела разговорным немецким языком. Кого и как удалось имуговорить — но деда отпустили домой с условием, что, как неблагонадежный, ондолжен с какой-то периодичностью отмечаться в гестапо. Часто двор навещалиполицаи.

Во время оккупации в немколонии стояли румыны. У нихбыли пушки и крупные тяжелые кони, которые таскали эти пушки. Базировалисьрумыны вокруг горы Сахарная Головка в палатках и землянках. В Г-образном доме,напротив кирхи, находились украинские националисты из Западной Украины. Мамарассказывала (ей в то время было 13-14 лет), что были они совсем молодые иговорили: «Мы люды тэмни, нам трэба гроши та харчи хороши, а яка влада – намвсе ривно».

В доме, где во дворе растет старая сосна Станкевича,находился какой-то немецкий штаб. На территории нынешнего санатория МВД «Сокол»,в старом дореволюционном особняке, где ныне дирекция, стояли связисты. Двое изних, офицеры, каждое утро приходили к прабабушке Кате пить по кружке парногомолока.

Ноги деду подлечили, он смастерил себе костыли и ужесамостоятельно передвигался на них.

В декабре 1941 года советское командование предпринялокрупную керченско-феодосийскую десантную операцию с целью помочь осажденномуСевастополю, отвлечь от него часть вражеских сил. Одновременно высаживаютсяотвлекающие десанты в Феодосии, Судаке, Новом Свете, Евпатории.

В помощь судакскому десанту Степан Георгиевич сталсоздавать отряд самообороны. Надо было предотвратить неожиданные высадки немцевсо стороны моря в немколонию и на судакский причал. Выставлялись дежурныепатрули, имелась связь с патрулями. Но не все хотели идти в отряд.

До войны начальником причала был некто КонстантинЕкотелов, коммунист. Чтобы не становиться в патруль, он прострелил себе руку ипосле этого якобы не смог держать оружие. А вот пойти начальником полициивпоследствии не побоялся, за что после войны получил срок.

В ходе судакской десантной операции Судак былосвобожден, свою задачу по отвлечению сил противника от основного десанта онвыполнил.

Когда вернулись оккупанты, они стали выяснять, ктосочувствовал, кто из местных жителей помогал десанту. Вскоре за дедом пришли.Немцы увезли его сразу в Таракташ. Там стоял карательный националистическийтатарский отряд. Степан Георгиевич Симагин был приговорен к расстрелу. Но вотряде были судакские татары, которые хорошо знали деда и отказались отисполнения расстрела. Тогда его увезли в концлагерь на территории довоенногосовхоза «Красный», что под Симферополем.

На территории села Мирного совхоза «Красный» в годывойны немцы соорудили концентрационный лагерь, ставший на крымской земле однимиз самых зловещих мест. На протяжении трех лет там изощренно, безжалостноистребляли советских людей – военнопленных, партизан, подпольщиков и просто, навзгляд гестапо, неблагонадежных мирных жителей. Конвейер смерти действовалпрактически круглосуточно.

Но и здесь моя преданная, бесстрашная бабушка нашласвоего дорогого человека. Первый раз она нашла его на железнодорожных работах.Общались под прикрытием какого-то забора, передала продукты, и он сказал, чтодолго  здесь не задержится, он и ещенесколько человек готовят побег.

Больше они не встретились. Когда с кошелками вруках, в которых были продукты, бабушка подходила к лагерю, навстречу ей вышелотряд заключенных в сопровождении нацистов с собаками. Кто-то из колонныкрикнул: «Лида, не ходи, его уже нет». Она остановилась, кошелки выпали из рук.Голодные пленные на ходу стали выхватывать из них еду. Конвоиры с крикамиприкладами столкнули женщину с дороги. «Как добралась домой – не помню», —вспоминала эти события Лидия Прокофьевна Радова, наша бабушка, бабуся – так ееназывали мы, ее внуки и правнуки.

В 2014 году на месте концлагеря был открыт большой мемориальныйкомплекс. Братские захоронения и колодцы, часовня и колокол, памятник–переплетенные колючей проволокой тела узников и Вечный огонь. Монументальноемузейное здание, на мраморных плитах которого снаружи высечены имена погибшихздесь. Среди них есть и имя моего деда – Симагина Степана Георгиевича.

Теперь появилось место, куда мы, потомки, можем прийти и поклониться нашему героическому деду. Наша дорогая бабушка до этого не дожила.

Валентина Красавцева

При публикации использованы фото из архива семьи Красавцевых, сайта Мемориальный комплекс «Концлагерь «Красный