Дмитрий Киселев: Стать на сторону прогресса

«Город24» стал невольным участником противостояния известного российского журналиста и телеведущего, генерального директора российского международного информационного агентства «Россия сегодня» Дмитрия Киселева и некоего Владимира Мазурина, «архитектора» из Москвы, который занимался строительными работами на коктебельской даче Д.Киселева.

В.Мазурин писал на бесплатной основе статьи для газеты «Город24» на тему диабета и истории из строительной практики. В очередной своей статье «Чародеи оползневого склона» шла речь о том, что опасно строить на склонах. Но благодаря усилиям автора статья приобрела некий резонанс. «Архитектор» распустил слухи о том, что главного редактора  издания «Город24» уволили по настоянию директора МИА «Россия сегодня» и много иной недостоверной информации, связанной с публикацией статьи. Исчерпывающие комментарии по поводу всей ситуации давал на страницах нашего электронного издания учредитель Максим Онищенко. По многочисленным просьбам наших читателей главный редактор побеседовал с Дмитрием Киселевым о его «таинственной» даче, о том, каким может быть будущее нашего живописного поселка Коктебель и Феодосии в целом.

–              Дмитрий Константинович, расскажите о своем доме, почему решили взять в аренду именно этот участок, знали ли Вы, что он такой проблемный?

 

–              Я не знал. В феврале 2003 года мы просто осматривали с Алексеем Николаевичем Булыгой (бывший мэр Коктебеля, - прим. ред.) окрестности Коктебеля. Сюда меня привез мой друг — российский писатель Виктор Ерофеев. Сказал: «Поехали, поехали, там место удивительное!».

А мне вообще не интересен был Крым, я никогда здесь не был и не планировал быть, потому что всю жизнь занимался севером.

У меня норвежский язык первый, я был корреспондентом в северных странах Европы и русский север весь изъездил. В северных широтах я чувствую себя увереннее. Но, так или иначе, он меня уговорил. Сказал, что он присмотрел себе участок земли, и я могу рядом с ним обосноваться. Но предложенное мне не очень приглянулось. Решили глянуть что-то ещё. Поехали по дороге, которая ведет к западной части Коктебеля в сторону Карадага. Поднял глаза и увидел холм. Взобрались, а оттуда - ошеломляющий вид. Там и решил построить дом по принципу городской застройки — границы дома, границы участка, никаких заборов.

Оформил документы, оплатил четыре сотки, а через некоторое время пришло уведомление – такая невзрачная справочка, что строительство на участке запрещено из-за активных оползней в сейсмической зоне.

Так я стал стал счастливым обладателем земли со справкой. 

- О строительстве дома пришлось забыть?

 - Я законопослушный, если строить запрещено, значит, запрещено. Тогда активно занялся джазовым фестивалем, удалось собрать средства и построить площадь у мемориального Дома поэта и художника Серебряного века Максимилиана Волошина, а потом и сам этот Дом удалось реставрировать благодаря моим договорённостям с двумя людьми. Первый – Дмитрий Табачник – был тогда вице-премьером по гуманитарным вопросам правительства Украины при президенте Кучме. Второй – Пётр Порошенко – возглавлял от оппозиционной «Нашей Украины» бюджетный комитет Верховной Рады. В конце 2003 года они совпали в моей киевской телестудии канала ICTV, и я попросил их о реставрации Дома, добавив, что если не сделают они, то русские сделают. И будет стыдно.  Ведь там проваливалась крыша, оконные переплёты за сто лет сгнили, а перекрытия между этажами готовы были вот-вот рухнуть. Так в госбюджете Украины на 2004 год появилась отдельная строка – «Реконструкция мемориального Дома поэта Максимилиана Волошина – целевая субвенция – 500 тысяч гривен». По тем временам это был эквивалент 100 тысяч долларов. Их хватило, чтобы полностью реконструировать Дом – сменить крышу, окна и перекрытия, построить внешнюю деревянную лестницу наверх и знаменитые деревянные солярии. Так и произошло. 

Сам я жил первые годы в Коктебеле летом в палатке. Но само осознание, что у меня есть земля, хоть она и со справкой, согревало.  Однажды поднимаюсь на свой участок, а там сидит мальчик и говорит: «Дядя, если вы хотите насладиться самым красивым видом Коктебеля, то вот я положил здесь дощечку, можете сесть и заплатить мне 5 гривен».

Это место действительно было приметным, у него даже было название «Кузькина горка». По легенде там некая собака Кузька, которую я никогда не видел, любила встречать рассвет или на луну смотреть. Вот как раз эта «Кузькина горка» оказалась у меня в аренде. 

А потом я как-то снимал кино в Киеве – софиты, камеры.., а мне навстречу глава местного противооползневого комитета. Он спросил: «Что же вы не строитесь?» — «Так вы же сами мне запретили». А он: «Значит, нужно обеспечить инженерную защиту участка, провести противооползневые работы». Это было уже два года спустя. Я говорю, что ж вы сразу не сказали? Мы разработали проект, зарегистрировали его, утвердили, сертифицировали и на сваи посадили первый фундамент – ростверк. Это было весной 2005 года. Для этого строителям пришлось снять со склона сотни кубометров земли и  залить арматурный каркас под огромные буро-набивные сваи глубиной 11 метров. На лето, как положено,  сделали в строительных работах перерыв, но уже к январю 2006 года смонтировали быстровозводимую конструкцию из сэндвич-панелей (по принципу монтажа картофельного склада), и лето того года мы уже наслаждались собственным домом жилплощадью 120 кв. м, переселившись в него из палаток.  

Весь проект вышел для нас очень дорогим. Пришлось взять огромный кредит, заложив наш дом в Подмосковье на десять лет… Моя будущая жена Маша, с которой, кстати, мы познакомились в Коктебеле, лишь произнесла тогда памятную фразу: «Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь»… 

Склон на нашем участке, надо сказать, оказался достаточно капризным. Оползень закрепить удалось не с первого раза.  Сначала мы построили снизу бетонную подпорную стену. Не помогло. Сломали. Потом решили сделать габионную систему (от итал. gabbione — «большая клетка» или габионные сетчатые изделия (ГСИ) в строительстве — объёмные изделия различной формы из проволочной кручёной сетки с шестиугольными ячейками по ГОСТ Р 51285-99, предназначенные для создания габионных конструкций). Это итальянская система, изобретённая ещё в позапрошлом веке – заполненные камнем проволочные корзины, могут играть роль подпорных конструкций. Успех оказался лишь частичным. Опять что-то пришлось переделывать. 

 Когда уже Маша родила нам сына и дочку, а ещё до этого у нас у каждого было по сыну, то задумались о пристройке. Новые сваи – уже буроинъекционные, новый дренаж и водоотвод, новые бетонные подпорные стены, 25-тиметровые анкеры – почти горизонтальные троссы, закрепляемые в толще склона с привязкой к подпорной стене, монолитная бетонная плита над всем этим и… новый кредит... Разрабатывала математически просчитанный проект и исполняла его крымская фирма «Столица», имеющая на такие работы специальную профессиональную лицензию. Руководитель – Дмитрий Сергеевич Тимошенко. Очень признателен ему за инициативную и ответственную работу. На проекте, кстати, есть и согласовательная подпись В.Мазурина – того самого, что позже стал городить какую-то чушь про «Чародеев оползневого склона».

К слову, администрация пгт Коктебель наградила нас благодарственной грамотой за укрепление опасного оползневого склона над общественной дорогой. Если бы не наш проект, то и склон, и саму дорогу давно бы свезло...

 Вся новая стройка по времени оказалась всё же короткой – управились за зиму 2015/16годов. В результате чуть ниже по склону у каждого из трёх сыновей образовался свой блок площадью по 30 кв.м. Дочка осталась с нами наверху.

 Получилось нечто очень любимое, оригинальное, совершенно некоммерческое, но притягательное.

 –              Если бы вы знали, что столкнетесь с такими трудностями, взяли бы этот участок?

 –              Я бы точно не решился на такой проект.  С одной стороны, приятно, что здесь столько энергии, прежде всего, много фантазии, много изобретательности. Архитекторы Дмитрий Овчаров и Валентин Филиппов блестяще проявили себя, да и вся наша семья очень творчески относилась к созиданию в Коктебеле. А с другой –

нас нередко посещало и чувство, близкое к отчаянию. Но остановится на полпути было уже нельзя. Оползень не терпит полумер. Мы в этом убедились сами. И не раз.

Сейчас я уверен, что у нас все сделано надежно, хотя, конечно, и не с первой попытки. Подпорную стену, которую мы возводили, мой сосед-архитектор Александр Некрасов как-то назвал «стеной плача» - столь трудоёмкие шли работы.  Но сейчас, по крайней мере, мы владеем гидрогеологической обстановкой на участке, глубоко понимаем процессы и профессионально мониторим ситуацию. Для нас это был почти неподъемный проект, который потребовал от семьи сверхусилий. Мы оказались в ситуации, что мы либо это делаем и укрепляем честно, не пытаясь обмануть ни себя ни природу или оказываемся в зоне риска. Отступать было некуда. Мы и не отступили.    
 

–              Как-то в передаче «Поместье» Вы сказали, что к Вам может зайти каждый желающий, это все еще так?

–              Да, технически это так. Когда у нас дома недавно были одновременно  80 журналистов, приехавших вслед за Марией Захаровой на брифинг МИД, то все могли убедиться, что вокруг нас нет глухого забора. Наибольшая часть периметра нашего участка – просто зелёная изгородь без всякой сетки, где-то по границе габионы высотой до 40 см, а со стороны бассейна – тонкая ширма. Столь открытого дома – без забора - наверное, в Крыму больше нет. Ширма у бассейна – дело вынужденное. Ведь когда мы установили наш бассейн, а это обычная пластиковая чаша, из тех, которыми торгуют вдоль дорог, то

к нам постоянно приходили купаться посторонние люди. По ночам. Под утро они забывали тапки или трусы на бортике…

На вопросы кто-то отвечал: «Но ведь забора у вас нет». Получается, что люди сами от себя просят установить забор.  Намой взгляд, мы всё же должны сами понимать, где чужое личное пространство. Просто за счёт такта. Впрочем, до сих пор заходят с вопросом, как можно заказать столик… И тем не менее я против заборов. Забор — бессмысленная вещь, он крайне редко может быть красивым, скорее вообще никогда. Лишь уродует пространство, создавая плохой фэн-шуй.

 

–              А забор — как защита владельца?

–              Ну что он защищает? Можно сделать более элегантную защиту в виде живой изгороди или поставить штакетник высотой полметра. От чего защищаться-то? Вот что может такое произойти? Я понимаю, если у вас дети и участок рядом с трассой, а если просто внутри поселка, то мне кажется, защищает вас ваша доброта и честность.

Если человек никому ничего дурного не сделал, и у вас все легально, если вы доброжелательны к соседям и у вас нет дома дорогих вещей, а наличных денег лишь на пару дней, то вот - лучший способ защиты. 

Феодосия останется без Коктебеля

Если перспективы развития поселка будут блокировать

 –              Давайте поговорим о гольф клубе и яхтенной марине. Вы сторонник строительства в Тихой Бухте гольф клуба, объясните свою позицию.

 

 –              Что касается гольф клуба. Я начал играть в гольф в 1992 году, когда работал еще в Скандинавии корреспондентом программы «Время». В клуб меня пригласил сначала мой финский друг. И 26 лет назад я узнал, что такое гольф. Сейчас это уже олимпийский вид спорта. В России есть гольф клубы и гольф академия для детей. Гольф-поле — это в среднем 60 гектаров земли. Гектары превращены в дренированный стриженый зеленый газон -  украшение любого ландшафта. Это всегда экологически чистая зона.

Если сделать гольф-поле в Крыму, мы сразу привлечем сюда людей со всего мира, потому что аполитичные гольфисты ездят по странам и континентам всего мира, и им интересно открывать новые поля. Таким образом мы решаем и политическую задачу - расширяем географию гостей Крыма. 

Гольф-полю всегда сопутствует гольф клуб. Это одно-двухэтажное здание. Не портит природу и всегда аккуратно вписано в ландшафт. Да, мне представляется, что это было бы идеальной моделью развития для Тихой бухты.  Я сам в своё время добился, чтобы территория бухты стала особо охраняемой, для  того, чтобы спасти эту землю от самозахвата. Теперь можно пойти дальше и устроить там гольф-поле. Гольф-полю будет сопутствовать нормальная дорога и подземные коммуникации с сохранением ландшафта. Сейчас там нет дороги и люди, отдыхающие в палатках, так называемые «дикари», едут просто по полю и оставляют за собой множественные колеи, что, конечно же, вредит природе.

Разумеется, нужно сохранить там для общего пользования пляж. Но место нужно цивилизовать, бережно обустроить, предложив разумный проект.  Сейчас же там антисанитария, валяются шприцы, бутылки, летом под каждый куст не заглянешь без отвращения. И  никто не готов взять на себя за это ответственность.

А гольф-поле создаст рабочие места для коктебельцев, экологически чистую зону  и гарантированную защиту от многоэтажной застройки. А то, как мы знаем, уже некая компания «Коктебельская Сечь» пыталась возвести там 11-этажные дома – целых три. А где три, там и больше... Я первый тогда поднял эту тему, написал статью под названием «Архитектурный мусор» и обратился к Аксенову с просьбой не допустить строительство. Снимали и телерепортажи. Граждане устраивали там акции протеста. В  иитоге Тихую удалось от этого варварства защитить. Уже сооружённый фундамент в котловане закопали.  Но если мы хотим навсегда защитить это место и развивать его, нужно сделать нормальное гольф-поле. Для этого нужно лишь обозначить на карте выделение этой  территории под инвестиционный проект – гольф-поле.  Если так, то и инвесторы появятся. 

 

–              А строительство марины в Коктебеле?

–              Что касается марины – стоянки маломерных судов - то этим летом мы специально поехали семьей в первый раз в жизни в Турцию. Взяли яхту в аренду.  Это считается отдыхом среднего класса, ведь жизнь на яхте дешевле, чем в гостинице. На яхте вы и спите, и путешествуете от марины к марине.  В Турции их 120! По сути, марина – это яхтенная стоянка, где можно заправиться топливом, пресной водой, получить медицинскую помощь. Можно искупаться, есть пляж, можно ловить рыбу, есть ресторанчики, есть гостиница и так далее. Это защищенное от волн и шторма место. У нас в Крыму ни одной марины нет. В Балаклаве - это естественный фьорд, там никто марину не строил. Есть крошечная марина в Артеке, но туда подходить запрещено.

Я заявляю публично, что не собираюсь покупать яхту - мне яхта не нужна, она никому не нужна. Все яхты, которые вы видите в море, они все арендованные, есть такая индустрия отдыха в той же Турции, к сожалению, пока не у нас. Если яхта выходит в море, она должна куда-то причалить в шторм.

В Коктебеле есть 300 метров заброшенного берега – декорации для фильмов ужасов с разрушенной бетонной береговой линией и торчащей ржавой арматурой -  между «Белым грифоном» и улицей Десантников. Там можно сделать стоянку для маломерных судов, если кому-то не нравится слово «марина». Она будет первая в Крыму, и тогда яхты из Балаклавы смогут идти к нам на восток, зная, что у нас есть марина, и они в случае чего смогут укрыться в шторм, заравиться водой и топливом, отдохнуть в Коктебеле.

И вот когда в Коктебеле будет марина и гольф-поле, когда появятся нормальная набережная и канализация, то посёлок соберет «сливки» самых сладких туристов. Я считаю, что это станет настоящим импульсом для развития поселка и всего Крыма. Нужно развиваться.

Сейчас туризм меняет свое качество. Посмотрите, какая роскошная стала Москва. Люди приезжают со всего света и восхищаются, А Крым уже пять лет, как российский, а что сделано в Коктебеле? Путин приезжал к нам в Коктебель на 15-й международный фестиваль Koktebel Jazz Party. Это было в 2017. Так после приезда Путина стало хуже. Люди хлынули, а посёлок чем был, тем и остался… Думаю, когда Президент приедет к нам в следующий раз, а я уверен, что это так и будет, то он очень удивиться, если всё останется таким же. Ведь федеральный центр не отказывает в деньгах.

 - Местные жители Ваши идеи воспринимают в штыки, считая, что Вы просто преследуете свои личные интересы, так ли это?

 - Никакого личного интереса у меня нет, потому что марина строится на принципе государственно-частного партнерства. Бизнесом я не могу заниматься в силу своего статуса, так как я назначен персональным Указом Президента России ди⁠ректором МИА «Россия Сегодня».

Кроме того у нас в семье никто бизнесом не занимается. Маша – доктор психологических наук, преподаёт в МГУ. Старший сын профессиональный дизайнер. Младшие пока учатся. 
Когда строилась площадь у Дома Волошина, никакого моего бизнеса не было и нет, я был инициатором и организатором реконструкции дома Волошина, там тоже нет моего бизнеса. Даже на джаз-фестивале я не заработал ни копейки, более того тратил поначалу свои. То есть, ещё раз - мы никогда никаким бизнесом в Коктебеле не занимались.  На протяжении 15 лет люди, которые меня реально знают, могут подтвердить, я помогал коктебельской школе, детскому дому, рыбацкой артели и так далее, я никогда корыстных целей не преследовал. А если кто-то что-то говорит, наверное, меряет по себе.

Я был в десятках стран мира, моя журналистская профессия позволила мне посмотреть, где, что и как устроено. Поэтому и говорю о вещах, которые  знаю, у меня есть личный опыт. А если люди ни разу в жизни не видели гольф-поле, ни разу в жизни не видели марину и начинают этим всем пугать, рассказывая небылицы, это в корне не правильно. Можно, конечно, опираться на их мнение, но

У противников развития всегда есть еще и личный интерес. Если копнуть, то их бизнес незаконно стоит на набережной. Как говорит Аксёнов, «под чёрным флагом».  Они загрязняют море, люди в этих точках травятся, позор просто, а хозяева «точек» называют это предпринимательством. Отсюда и их интерес, их враждебность по отношению к подобным проектам.

- На Ваш взгляд, почему многие поддерживают «стоящих под черным флагом», как вы их назвали, и противятся изменениям?

 - Они же еще врут. Например, есть интересная позиция, что если провести вдоль берега канализацию, ее может прорвать, море будет загрязнено. Но ведь сейчас, когда ничего не прорвало, все просто и так идет в море... Или говорят: да, сейчас набережную закроют, не будет двух сезонов, будут строить. Но это все вранье. Все работы ведутся зимой, естественно, строители бережно относиться к туристическому сезону.

Ясно, что люди настраивают общественное мнение против этих проектов нечестными способами.

Ну, нечестно это. Одни настраивают, а другие обманываться рады, потому что не готовы сами разобраться, вникнуть. Общественное мнение сейчас расколото. Кто вник, тот понимает, что нужно развиваться. Уберите у Ялты набережную – не будет Ялты. Так и у нас давайте построим красивую набережную. Есть площадь, сейчас трудно себе представить, что такое Коктебель без площади перед домом Волошина. Вот площадь – это прообраз набережной, это светское место. А пятнадцать лет назад там шашлычные и шаурмичные прокоптили весь дом Волошина, вот вам пример.

Нужно честнее посмотреть на собственную роль и перспективы развития Крыма. Уверен, большинство коктебельцев всё же за развитие.

 - Каким Вы видите Коктебель в ближайшем будущем?

 - Знаете, если задача стоит, как у, Салтыкова-Щедрина  «как из убыточного предприятия сделать прибыльное, ничего в оном не меняя», то не получится. Нам всем нужно это осознать. Люди, которые стоят под черным флагом на набережной, почему-то считают, что это их территория. Мол, как же так, вы что не видите, это ж мы тут стоим. Но нужно осознать, что Крым – всероссийская здравница и он принадлежит всей России. Вся Россия, во-первых, напряглась, чтобы Крым воссоединился, и совершенно правильно сделала, и сейчас люди работают, платят налоги и из этих налогов сформирована федеральная целевая программа (ФЦП), которая направлена на развитие Крыма и Коктебеля в частности.

- Коктебель неотделим от Феодосии, как в целом видите развитие нашего региона?

- Мне кажется, что с открытием моста появляется новое дыхание для всего восточного Крыма. Феодосия – жемчужина Крыма, давайте развивать все вместе. Я естественно патриот Коктебеля, и считаю, что у Феодосии тоже должны быть свои патриоты. Я и патриот Феодосии, но только не за счет Коктебеля.

Если феодосийские депутаты будут блокировать ФЦП и развитие Коктебеля, то я первый, кто выступит с инициативой, чтобы Коктебель административно отделился от Феодосии. Коктебель самодостаточен, поэтому если будет серьезное противодействие, то Феодосия останется без Коктебеля.

Я не хочу становиться на этот путь,  считаю, что мы должны поддерживать друг друга - Коктебель и Феодосия, но были тревожные моменты, когда набережную не хотели отдавать под реконструкцию, я был на грани, чтобы выступить с такой инициативой.