Олимпиада-80: как это было

МОСКВА-КРАСАВИЦА

– Как вы отбирались на Олимпиаду?

– В те годы отбор был многоступенчатый. К этому успеху я шёл весь олимпийский цикл. В 1977 году выиграл матчевую встречу СССР – США. В следующем сезоне занял четвёртое место на чемпионате Европы. А ведь на тех соревнованиях были собраны практически все лучшие легкоатлеты мира. Да, не было американцев. Но они тогда и не считались законодателями мод на средних дистанциях. СССР, Великобритания, ГДР, ФРГ. В том же 1978 году в составе сборной мы на Мемориале Куца в эстафете установили мировой рекорд. Великолепная была команда. Наш рекорд продержался восемь лет. За год до Олимпийских игр в Москве прошла Спартикада народов СССР, это было, по сути, тестирование перед главным стартом четырёхлетия. Приехали спортсмены практически из ста стран мира, были представлены все виды спорта, которые впоследствии будут в 1980 году. И я стал лучшим. Определили четырёх кандидатов, и началась подготовка к Играм. А на чемпионате Советского Союза в Киеве я занял второе место и заслужил место в олимпийской сборной.

– Политическая обстановка была сложная. Быть может, чем-то похожая в лёгкой атлетике на сегодняшний день. На спортсменах это как-то сказывалось?

– В СССР спортсменов оберегали. Нас сильно не волновало, кто приедет, а кто нет. Мы думали только о своём выступлении. Хотя, конечно, видели, что представители большинства стран получали золотые медали под гимн Международного олимпийского комитета. Это было их дело, мы же ощущали трепетное отношение к себе.

– Как оценивали свои шансы на коронных 800 метрах?

– Я должен был попасть в финал. Это все понимали, но никто на меня, как сейчас часто бывает, не давил. Я и сам знал, что вхожу в десятку лучших спортсменов на этой дистанции. Мой результат тогда был третьим-пятым в мире. А в финале Олимпийских игр никто не смотрит на секундомер. Тут главное тактика. А в этом я был силён.

– Вспомните свои первые ощущения, когда приехали в столицу. Насколько красиво всё было сделано? Ведь многих тогда высылали, что называется, за 101-й километр?

– Я видел Москву за три-четыре года до Олимпиады. На подготовительном этапе в столицу мы не ездили. В 1980 году Москву просто не узнал. Город был буквально вылизан. Везде большой праздник, на каждом шагу олимпийская символика. Москва стала просто красавицей. От Олимпийской деревни каждые четыре минуты ходили автобусы. Можно было без проблем попасть на любой новый спортивный объект. Мы много вне стадиона и деревни времени не проводили, но как только нас видели люди, они желали только победы. А представьте, что было на «Лужниках». Стадион во время легкоатлетических соревнований каждый день был забит. А там почти 100 тысяч человек. Причём что утром, что вечером. Сейчас такого не увидишь. И отношение руководства страны было очень хорошим. Перед стартом Игр всю сборную, а это более 500 человек, пригласили в Большой театр, мы побывали на Красной площади, возложили цветы. Нам тогда, кстати, выдали экипировку. Как сейчас помню, финские костюмы. До этого зачастую ездили на соревнования в своей повседневной
одежде.

– Может быть, какие-то ещё блага получили от государства?

– Всем кандидатам за участие в Олимпиаде обещали улучшить жилищные условия. Никто не был обманут. Я сначала получил однокомнатную квартиру. Потом женился, и мне в два раза улучшили условия.

ПРОСТО ПОПУТЧИКИ...

– Как встречали участников Олимпиады болельщики, не только советские, но и из других стран?

– У нас тогда никакого деления не было. До и после соревнований со стадиона все шли одной спортивной семьёй. Никаких конфликтов.

– Общались ли вы с кем-то из иностранных спортсменов?

– Конечно, постоянно общались. Правда, наш английский был на низком уровне. Куда ниже спортивных способностей. Но на пальцах объяснялись, все друг друга понимали. Проблем не возникало. Мы были на одной волне с будущими чемпионами Олимпийских игр британцами Себастьяном Коу и Стивом Оветтом.

– В предварительном забеге вы финишировали вторым. Этого хватило, чтобы выйти в полуфинал. Много сил отдали?

– В 1977-м я перенёс операцию на ахилловом сухожилии. Два с половиной года боли не было. Но накануне на тренировочном сборе в Киргизии на озере Иссык-Куль получился сбой, мне стало хуже. Перед олимпийскими стартами меня просто обкололи, но нога уже была не моя. Сами подумайте, я проиграл своим обычным результатам почти две секунды.

– В полуфинале вам не хватило одной десятой секунды. Что не получилось?

– 21 июля 1980 года я пробежал предварительный забег. На следующий день был полуфинал. Так что, кстати, открытия Игр я не видел. Мужчины не плачут, но от моего выступления мне хотелось плакать, как это делал улетающий мишка. Коу я проиграть мог, но три остальных бегуна были бы без травмы для меня просто попутчиками. Но спорт не знает сослагательного наклонения.

– Какие главные эмоции остались от Олимпиады в Москве?

– Я не люблю пафоса. Но скажу как есть. Я был горд, что живу в СССР, что выступаю за сборную своей страны, за наш флаг.

ШИПОВКИ – НА ГВОЗДЬ

– Вы же по возрасту спокойно могли выступать ещё и на следующих Олимпийских играх в Лос-Анджелесе. Но вновь вмешалась политика. Сборная СССР не поехала в США. Не скребли кошки на душе из-за того, что лучшие спортивные годы были вычеркнуты из вашей жизни?

– Обида была. В 1981-м я полгода отдохнул, а потом с тренером поговорили и решили идти дальше. Вы же понимаете, что к Олимпиаде готовятся не за месяц, не за полгода и даже не за два. Я полностью отпахал весь олимпийский цикл. И возраст был подходящий, 29 лет для бегуна на средние дистанции – самый расцвет. Но потом узнали, что в США мы не летим. После этого и решил, что пора повесить шиповки на гвоздь.

– Вы являетесь членом президиума федерации Республики Крым по лёгкой атлетике. С высоты ваших побед и опыта что можете сказать о состоянии королевы спорта на полуострове?

– У нас сейчас главных успехов добиваются метатели. В Ялте и Саках подобрался очень сильный тренерский состав, есть преемственность поколений. А Вера Ребрик и Алексей Сокирский могут выполнить нормативы для попадания на Игры в Токио. В последнее время радуют результатами спринтеры.

– Может быть, что на Игры в Токио, если они состоятся, россиян, даже выполнивших все нормативы, не пустят. Как вы относитесь к этой ситуации?

– Я вообще не понимаю, что происходит. Сейчас Международную федерации лёгкой атлетики возглавляет олимпийский чемпион Себастьян Коу, с которым мы в Москве выходили на одну дорожку. Тогда и долгие годы после мы хорошо общались. В Москве приняли его со всей душой. А сейчас я слушаю его, такое ощущение, что человека подменили. Явно ему кто-то навязывает своё мнение. Посмотрите, что происходит. Через 10 лет отбирают у российских спорт-сменов медали, а главное – ввели коллективную ответственность. Как такое может быть? Как человек может отвечать за действия другого человека? Сейчас вообще говорится, что 10 российских
спортсменов пустят в Токио. А почему не 7, не 20? Где критерии? Ещё и за выступление каждого в Японии надо заплатить баснословные суммы. Сейчас нужно защищать своих спортсменов, чтобы они чувствовали себя спокойно, так, как мы в Москве в 1980 году.

– Видите ли вы новых Решетняков в подрастающем поколении атлетов, специализирующихся на средних дистанциях?

– На средних дистанциях большие проблемы. По сути дела, высокий уровень только у заслуженного тренера СССР Алексея Дубовика. Многие тренеры ушли. Сейчас нет таких, как мой единственный тренер Тит Фёдорович Корнев, которому исполнилось уже 97 лет. Он, кстати, говорил, дело ведь не в Решетняках. 30 лет Тит Фёдорович ждал талантливого парня и дождался меня. За всю мою карьеру ему громадная благодарность.

– Были разговоры о допинге тогда, потом появились версии о нарушениях спортсменов ГДР...

– Разговоры, конечно, ходили. Но тогда с допингом не было столько проблем. Максимум – ведущих спортсменов проверяли три-четыре раза в год.

– За кого больше всего переживали в Москве?

– Очень переживал за Виктора Санеева. Он должен был выиграть четвёртую золотую награду на Олимпийских играх в тройном прыжке. Немного не хватило.

Николай ЕГОРОВ.