Как Исаак Дунаевский в Крым на заработки ездил

Ровно 122 года назад родился один из самых известных советских композиторов - Исаак Дунаевский. Даже сейчас трудно найти человека, который бы не знал ни одной его песни. Люди совсем молодые, может, и не вспомнят имени композитора, но мелодию "Широка страна моя родная", "Марш веселых ребят" или "Песню о веселом ветре" хоть раз, но где-то слышали.

Друзья и знакомые Исаака Дунаевского говорили, что музыка рождалась в нем как дыхание.

Середина 20-х годов - время дерзких планов, больших советских строек, на ходу перекраиваемых устоев - было его временем. И этому времени требовалась особая музыка: понятная, яркая, запоминающаяся. Тогда Дунаевский сочинял песни, танцы, пародии, он не считал, что растрачивает себя.

В 24 года Исаак Дунаевский уже был заведующим музыкальной частью театра "Эрмитаж". Карьера, казалось, на подъеме. Но пришла любовь. А жить Дунаевскому и его молодой жене, балерине Зинаиде Судейкиной, было негде.

Расчет семейной пары был таким: пожить какое-то время в Крыму, заработать денег. Получить хоть какое-то жилье. Возможно, задержаться, если первое и второе окажутся достойными. Поэтому молодой композитор попытался сразу же организовать платные занятия. Но в Симферополе 1925 года очень немного набиралось тех, кто мог позволить себе заниматься за деньги, пусть и у столичного специалиста. Жена нашла небольшую подработку, но семья с трудом сводила концы с концами.

В письме к свояченице, Клавдии Оболенской, он жаловался: "Здесь привыкли платить гроши. Конечно, не задаваясь, а умеряя свои аппетиты, мы знаем, что каждый заработок есть один шаг к Москве. Здесь будет и халтура, а студия, пусть она и не оправдала наших чаяний, все же станет давать несколько червонцев в нашу копилку".

Осенью театр блеснул премьерой, представив зрителям "Принцессу Турандот". Музыку к ней написал Дунаевский. Потом на сцене появились драма Лопе де Вега "Овечий источник", "Дон Сезар де Базан" Дюмануара. Тоже с музыкой "уже крымского" Исаака Дунаевского.

Несмотря на то, что дополнительную работу себе молодой композитор искал и находил, некоторые достопримечательности Крыма он успел увидеть. С женой они побывали в Бахчисарае, поднимались к пещерному городу Чуфут-Кале, поездили по побережью.

Но и он сам, и Зинаида уже понимали: скорей всего, даже на несколько лет Симферополь не станет их "тихой гаванью". Результаты не окупали усилий. К тому же многочисленные знакомые, приезжающие в Крым на гастроли, бередили душу, рассказывая о столичных культурных новостях. В Симферополе Дунаевским был главным над полусотней оркестрантов, в Москве открывались совсем другие перспективы. Раздражала его и провинциальная бедность. Крым только-только стал оправляться от последствий Гражданской войны и голода. Здесь дефицитом было все, от ткани и обуви до керосина. И за всем этим стояли огромные очереди. Однажды он просто не смог найти в магазинах писчей бумаги. Ее пришлось просить выслать из Москвы.

Лето обещало быть финансово успешным: Дунаевскому повысили оклад до 400 рублей в месяц, а в Ялте пообещали подработку. А осенью Исаак и Зинаида покинули Крым.

А чем для него стал Крым, Дунаевский много лет спустя, уже после войны и депортации из Крыма нескольких народов, делился в письме к другу, Раисе Рыськиной:

"В Крыму я много бывал, жил там целый год, служа когда-то в театре. Я считаю, что Крым без татар потерял свою экзотику, которая создавала ему неповторимую красоту и аромат подлинного Востока. От Крыма остались только "бывшие места", лишенные тех людей, которые создавали содержание этих мест, язык, обычаи, нравы, костюмы и быт. Когда рядом с саклей в Кореизе Вы видели чумазого татарчонка или вечно ленивого, сидящего в барашковой шапке на самом солнечном пекле татарина, слышали их речь и видели развешанные вдоль стен листья табака — это был Крым. Когда рядом с Бахчисарайским дворцом Вы видели стройную, молодую татарку, несущую на плече корзину с персиками или мушмулой — это был Крым. А теперь остались лишь одни названия, и то не знаю почему".

Но с полуостровом в последние годы жизни его связывало еще кое-что. Личная жизнь у Исаака Осиповича была бурной. Он влюблялся, в него влюблялись. Он сам стремился быть с кем-то, и позволял другим оказаться на какое-то время рядом. Вел большую переписку с поклонницами, и порой письма становились настоящим романом на расстоянии.

Роман в письмах продолжался после того, как Людмила встретила в Крыму второго мужа, родила от него ребенка. И о самых личных деталях своей семейной жизни писала Дунаевскому, честно рассказывала о своих чувствах и эмоциях.

"Между прочим, в Крыму, когда у нас был радиоприемник, я как-то слышала Ваше выступление по радио с обработанными Вами негритянскими песнями. Помню, что на меня очень подействовал Ваш голос, взволновал и смутил меня так, что я почувствовала, что краснею, и сердце ускоренно забилось. Это — от одного звука Вашего голоса... что было бы при встрече!", — писала она в 1949 году. Кстати, Дунаевский после этого предложил подарить ей приемник. И от дорогого подарка Людмила решила не отказываться.

Умер Исаак Дунаевский внезапно. Он сидел за своим рабочим столом, отложил только что законченное письмо. Оно предназначалось одной из подруг по переписке, Людмиле Вытчиковой. "Как же можно считать и думать, что в вашем возрасте может угаснуть интерес к жизни? — спрашивал у нее он. — Конечно, с годами меняются интересы и желания, но они всегда остаются". И тут сердце остановилось.

Знакомые много раз повторяли, обсуждая смерть Дунаевского: мол, легко ушел. Так же, как и жил. Как писал. Как дышал музыкой.